Брюс Мецгер - Текстология Нового Завета. Рукописная традиция, возникновение искажений и реконструкция оригинала

2. Из оставшихся типов текста, выделенных Весткоттом и Хортом, самым ранним и широко распространенным является так называемый западный тип. Он сохранился в некоторых двуязычных маюскульных рукописях, а именно знаменитом Кодексе Безы, содержащем Евангелия и Деяния (D) и Клермонтском кодекс (послания D p), в старолатинском переводе (или переводах) и в кьюртонском сирийском переводе. Появился он очень рано — по всей видимости, в середине II в. Маркион, Татиан, Иустин, Ириней, Ипполит, Тертуллиан и Киприан — все они в большей или меньшей степени использовали западную форму текста.

Одной из отличительных черт западного текста, по мнению Хорта, является склонность к парафразу:

«Слова, словосочетания и даже целые предложения совершенно свободно менялись, выбрасывались или, напротив, вставлялись повсюду, где авторам казалось, что смысл мог бы быть еще более усилен и выявлен… Другой, столь же важной особенностью является стремление к тому, чтобы обогатить текст за счет его чистоты изменениями и дополнениями, взятыми из устной традиции, и возможно даже из апокрифических или других небиблейских источников. [Западный текст также отличается] добавлением местоимений в родительном падеже, но в отдельных случаях они выброшены там, где их присутствие утяжеляет текст. При глаголах, которые употребляются без дополнения, оно добавляется (в форме как родительного, так и дательного или винительного падежа). В бессоюзных конструкциях появляются союзы, но иногда, напротив, их исключают из предложений там, где сила союза не ощущается, а форма предложения или контекст скорее требуют отрывистого бессоюзия. Наблюдается свободная замена одних союзов другими, и такая же свобода в замене одних вводных формул при прямой речи другими. Причастия с личной формою глагола свободно заменяется двумя личными формами, соединенными союзом. Общее правило — замена составного глагола простым и напротив, отсутствие такой замены там, где составной глагол оригинального текста был трудным или необычным; как правило же, аористы заменяются имперфектными формами, однако есть и несколько примеров обратного, сложной глагольной формы на простую (однако там, где глагольная форма была очень сложной или необычной, замены не происходило); частая замена аориста на имперфект.

В западном тексте мы встречаем изобилие примеров еще одной причины, которая побуждала писцов изменять текст — это склонность к ассимиляции или взаимному уподоблению текстов. Очевиднее всего он проявляется, когда один и тот же предмет трактуется в двух или более соседних стихах или фразах — в этом случае исчезает разница в словоупотреблении или исправляется кажущийся недостаток симметрии. Но наибольшая опасность скрыта в гармонизирующем искажении текста, или, иными словами, частичной или полной потере различий между более или менее схожими отрывками» [314].

3. Александрийский тип текста, как полагают Весткотт и Хорт, в той или иной мере сохранен кодексом Ефрема (C), Королевским кодексом (L), кодексом 33 и коптскими переводами (особенно бохейрским), а также в цитатах александрийских отцов: Климента, Оригена, Дионисия, Дидима и Кирилла. Он отличается именно теми чертами, которые мы вправе ожидать от текста, формировавшегося в городе — центре греческой литературной науки. Это филологически аккуратная правка форм, синтаксиса и осторожная замена некоторых элементов делалась только для того, чтобы отшлифовать язык и стиль (например, изменить порядок слов во избежание гиатуса — столкновения гласных, иначе называемого зиянием).

4. Нейтральный тип текста, как видно из названия, был, по мнению Весткотта и Хорта, менее всего затронут позднейшей порчей текста и конфляцией, и потому стоит ближе всего к автографу. Он лучше всего представлен Ватиканским (B) и Синайским (א) кодексами; крайне близкое совпадение текста этих двух рукописей указывает на то, что они весьма недалеки от оригинального текста. Особо оговаривая, что нижеследующее не относятся к некоторым отдельным пассажам, Весткотт и Хорт формулируют свое мнение так:

«Мы уверены (1), что чтения א B должны быть признаваемы истинными, если только не будут представлены убедительные доказательства противоположного, и (2) что ни от одного из чтений א B нельзя с полной уверенностью отказаться, хотя правильно было бы переместить некоторые из них в аппарате в качестве альтернативных, в особенности, если они не находят подтверждения в древних переводах или произведениях отцов церкви» [315].

Исключение составляют несколько мест, которые Весткотт и Хорт назвали «западными не-интерполяциями». Они выбрали такое неуклюжее название, вне всякого сомнения, просто потому, что произнести словосочетание «интерполяции нейтрального текста» было бы выше их сил — хотя именно наличие таких интерполяций прямо вытекает из их собственного вывода: Весткотт и Хорт признавали, что оригинальная форма текста некоторых отрывков из трех последних глав Евангелия от Луки и одном отрывке Евангелия от Матфея [316]сохранилась именно в западном типе. Причина, по которой Весткотт и Хорт отказались считать истинными для этих отрывков данные א и B, заключается в том, что, по их мнению, здесь переписчики западного текста, который в норме является более пространным и детализированным, сумели обуздать свое желание расширить текст, в то время как нейтральный текст получил более развернутое чтение.

Согласно критической реконструкции Весткотта и Хорта, отношения четырех типов текста к первоисточнику можно представить в следующей схеме:

Рассуждая и оценивая ретроспективно, можно сказать — ученые ныне единодушно считают одной из главных заслуг Весткотта и Хорта демонстрацию того, что сирийский (или иначе византийский) тип текста был самым поздним из существующих. В поддержку этой точки зрения можно выдвинуть три главных доказательства:

1) сирийский текст содержит комбинированные, или смешанные разночтения, которые явно образованы из элементов более ранних форм текста;

2) ни у одного из доникейских отцов в цитатах нет характерных чтений сирийского текста;

3) при сравнении сирийских чтений с чтениями других типов рукописей становится очевидным, что шансы первых считаться подлинными постепенно уменьшаются вплоть до полного исчезновения [317].

Читатель, вероятно, не удивится, узнав, что последовательные и полный отказ Весткотта и Хорта удовлетворить притязания Textus Receptus на статус оригинального текста многими в церкви был воспринят с тревогой. Так, в последние десятилетия XIX в. на защиту традиционного текста поднялся Джон В. Бёргон (John W. Burgon, 1813–1888), декан Чичестерского собора. По описаниям современников, он был «членом Высокой церкви, представителем старой школы», и стал печально известен как «предводитель крестового похода во имя проигранных споров и абсурдных взглядов, но сам неистовый стиль его защиты Textus Receptus в какой-то степени обесценил ее результаты» [318]. О консерватизме его взглядов можно судить по проповеди, которую он произнес в Оксфорде в 1884 г. и в которой выступал против того, чтобы высшее образование давалось «девушкам как юношам», полагая такое начинание «делом неуместным и нескромным». Поводом для выступления послужил допуск женщин к экзаменам за курс университета!