Александра Никифорова - Живое предание XX века. О святых и подвижниках нашего времени

В тот момент я ему уже поверил.

Тут он вдруг спрашивает:

– Ты останешься сегодня?

У меня душа взыграла от счастья. Вечером он говорит:

– Смотри, мы будем служить агрипнию [111]Честному Кресту, – и объяснил, что мне следует делать.

Разумеется, агрипнию по четкам [112], ведь петь было некому. Начали мы около 5 часов пополудни.

– Около полуночи я позову тебя, и мы прочтем последование ко Святому Причащению. Потом утром придет батюшка из Ставроникиты и послужит у нас.

– Да будет благословенно, геронда.

Он дал мне пространные рекомендации, как совершать молитву. И сам остался в одной келье, а я в другой. Каждые час-полтора он стучал мне в стену и спрашивал:

– Диакон, как ты, хорошо?

– Хорошо, геронда.

– Спишь?

– Нет, не сплю.

Он предупредил:

– Если услышишь шум, не пугайся: это дикие кабаны или шакалы.

Всю ночь я слышал его шаги. Поскольку у старца была только половина легкого, он глубоко вдыхал и затем говорил: «Слава Тебе, Боже», в своей собственной дивной манере.

Я чувствовал, что старец рядом со мной. Около полуночи он позвал меня, и мы пошли в церквушку рядом. Это была узкая, длинная церквушка с одной стасидией [113]и пятью иконами – Христа, Богородицы, Иоанна Крестителя, Воздвижения Честного Креста и одного русского святого (не помню, кого именно, некогда там жил отец Тихон Русский [114]). Старец говорит:

– Давай читать последование ко Святому Причащению.

Он поставил меня в стасидию, открыл Часослов, дал зажженную свечу и, стоя рядом со мной, сам произносил припевы к последованию: «Слава

Тебе, Боже наш, слава Тебе». Каждый раз, когда он произносил стих, он плавно полагал земной поклон. Я читал: «Хлеб живота вечнующаго да будет ми Тело Твое Святое…»

Вокруг нас непроницаемый мрак, ночь в пустыне. Когда мы дошли до стиха, в котором говорится: «Мария, Матерь Божия, благоухания священная скиния.», именно на этих словах я услышал, как будто ветерок вошел в церковь. Я подумал, что старец открыл окно, но он стоял возле меня. Неожиданно все пространство вокруг осветилось, и лампада Божией Матери начала сама собой раскачиваться. Всего лампад было пять, но раскачивалась только эта, другие оставались неподвижными. В церкви сделалось светло – я это понял, потому что свеча, которую я держал в руке, больше была мне не нужна. Я обернулся на старца. Он посмотрел на меня и сделал мне знак, чтобы я молчал. Я прекратил чтение, старец преклонил колена. Я остался стоять, ждал, ждал, прошло полчаса или больше, и все это время происходило следующее: лампада ходила взад и вперед, церквушка была освещена, старец стоял на коленях, а я, со свечой в руке, не знал, что мне делать. Прошло полчаса, я говорю: «Мне продолжать читать последование ко Святому Причащению?» Старец кивнул. И я стал читать, читать, не останавливаясь.

В какой-то момент, на седьмой песне, мы вернулись туда, где и были, – в полумрак. Лампада остановилась. Мы пошли, сели – там была маленькая передняя, снаружи у архондарика, со стороны церкви. Старец выглядел невероятно – он был просто преображенным духовно.

Я спросил:

– Геронда, что это было?

Он отвечает:

– А что такое?

– А лампада… разве вы не видели?

– А-а-а, лампаду я видел. А что еще ты видел?

Говорю:

– Я ничего не видел, только озарилась церквушка, и лампада раскачивалась.

– Больше ты ничего не заметил?

– Нет, ничего другого я не видел. А что еще было?

– Ничего не было, детка.

Я говорю:

– Ну разве так может быть, что ничего не было? И почему тогда мы не наблюдаем это каждодневно? И почему этого не видят все?

– Правда, ничего не произошло, деточка моя, но разве ты не слышал, что Богородица вечерами обходит Святую Гору и смотрит, что делают монахи?

Я и в самом деле за несколько дней до этого читал об этом.

– И вот Она прошла здесь, – говорит он мне, – увидела двоих полоумных, которые читали молитвы, и раскачала лампадку, чтобы нас поприветствовать.

Но потом он сказал мне, что в тот час видел Богородицу.

То, что случилось в ту ночь, было одним из самых потрясающих опытов, который я пережил рядом со старцем. Потом мы сидели до 6 часов утра, и старец рассказывал мне многие случаи из его духовной жизни, затем рассвело, и пришел батюшка из Ставроникиты, чтобы послужить у нас литургию.

Я никогда не помышлял о епископстве, потому что на Святой Горе такой перспективы не существовало. Это было просто невозможно, и ни в каком самом безумном сне никто не мог бы себе этого вообразить. И вот, где-то в 1989 или 1990 году, в день праздника апостола Андрея, после литургии, которую мы отслужили в Карее [115]в скиту Апостола Андрея, я пошел проведать старца Паисия. Начался мелкий снег с дождем, погода стояла неустойчивая. И я сказал:

– Геронда, я пойду, надо поспешить, а то у меня даже зонта нет, промокну до нитки.

Он ответил:

– Не волнуйся, я дам тебе хороший саккос [116].

Я подумал: «Какой саккос он даст мне?» А он взял мешок для мусора [117], не знаю уж, где он его отыскал, посередине сделал дырку и говорит:

– Стань здесь, в центре, я его на тебя надену.

– Геронда, я сам его надену, не надо.

– Нет, стань, я его на тебя надену и пропою «Свыше пророцы» [118].

Я говорю:

– Геронда, что за шутки?

А он так серьезно:

– И шутки, отче, становятся серьезным делом.

Разумеется, он надел его на меня, этот мешок для мусора.

А это чудо старец Паисий совершил недавно на Кипре, уже после своей кончины. Один человек из Пафоса рассказал мне об этом. Он сам водопроводчик, трудяга, простой человек, вовсе не воцерковленный, но имеющий народное благочестие, свойственное многим людям. Как-то он работал во дворе одного дома, наклонился, чтобы заменить трубу, и не заметил, как ему прямо в глаз вошло что-то наподобие рыболовного крючка – страшное дело! Он почувствовал, что глаз буквально выходит наружу. «Матерь Божия!» – воскликнул он и стал терять сознание. Вдруг он видит перед собой монаха в шерстяной шапочке. Монах берет его за руку и говорит: «Не бойся, потерпи и вытащи то, что вошло тебе в глаз, а затем ступай в больницу». Но этот человек держался за окровавленный глаз, который считал уже лопнувшим и потерянным. Еле живой, он закричал: «Я не могу, я умру». Монах схватил его, вытащил этот крючок из глаза, и человек почувствовал ту силу, с которой монах сделал это. Затем он сказал: «Теперь иди в больницу, у тебя ничего нет». В больнице офтальмолог подтвердил, что все в порядке, ничего нет, кроме небольшой царапины.

Спустя пять-шесть дней этот человек отправился в пекарню за хлебом. Там женщина за прилавком читала книгу отца Паисия, и он увидел фотографию старца на обложке, пришел в смятение и говорит: «Извините, а кто это?» – «Отец Паисий со Святой Горы Афон, святой наших дней». Тогда он говорит: «Но я его видел, он мне сделал то-то и то-то… это именно он». Конечно, она ему посоветовала: «Поезжай в Лимасол, там найдешь отца Афанасия, расскажи ему об этом». Он описал, разумеется, со всей ответственностью, эту историю и отослал ее в монастырь, где собирают свидетельства о посмертных чудесах старца.