Андрей Десницкий - Сорок вопросов о Библии

Прежде всего, как уже и отмечалось, это стиль, причем не только его тяжеловесность и архаичность. Можно сказать, что Синодальный перевод практически не отражает стилистическую разницу между разными жанрами и авторами, передавая Послания или псалмы примерно так же, как и повествование либо законоположения. Главное, что стиль порой оказывается чрезмерно тяжелым, те же Послания без дополнительной справочной литературы просто невозможно бывает понять.

Встречаются в переводе и непоследовательности. Так, упомянутые в исторических книгах Екрон и Аккарон – на самом деле один город. Одно из еврейских имен встречается в Ветхом Завете всего одиннадцать раз в трех книгах, и оно переведено четырьмя разными вариантами: Елиав, Елигу, Елия, Илий. Непоследовательность касается, конечно же, не только имен собственных. В новозаветных посланиях нередко оказывается так, что одно и то же слово, имеющее ключевое значение, переводится по-разному даже в пределах одной главы, например, пресловутое дикайосюнэ (см. 12-ю главу) – как «правда» и тут же как «праведность», что разрушает логику текста.

Порой у нас есть сегодня основания думать, что переводчики допустили ошибку. Наиболее яркий пример уже разобран в 10-й главе – это 2 Царств 12:31, где говорится, что царь Давид якобы истребил всех аммонитян, хотя он, скорее всего, лишь заставил их работать.

Есть у Синодального перевода и еще одна особенность, которую трудно назвать недостатком, но которая заставляет задуматься о возможности иных переводов. Как уже было сказано, его ветхозаветная часть в основном следует древнееврейскому тексту. Сложилось так, что Септуагинта уже переведена на основные европейские языки, кроме русского, и этот пробел, безусловно, стоит восполнить.

В настоящее время выходят новые переводы Библии, основанные на разных принципах и ориентированные на разные аудитории, мы поговорим о них в следующей главе. Вполне можно представить себе и появление обновленной редакции Синодального перевода, с учетом новейших научных достижений и изменений в русской стилистике, а можно представить себе и новые переводы для церковного читателя.

«В нашем переводе это место Библии трактуется так…» – можно услышать на улице или в интернете от проповедников того или иного экзотического вероучения. «Нет, в каноническом переводе всё звучит совершенно иначе», – строго отвечают им другие проповедники. Но кок рядовому читателю разобраться с этими переводами? Одни утверждают, что правилен только их текст, другие – что право на существование имеет чуть ли не бесконечное множество прочтений библейского текста. Кто же прав?

Начнем с того, что разнообразие русских, или английских, или французских переводов Библии – это уже данность. Нравится нам это или нет, но мы живем в мире, где ни одна инстанция не может разрешить или запретить переводить или издавать Библию, или читать напечатанные (а то и просто вывешенные в интернете) переводы. Но это означает, что решение принимает каждый читатель: какому переводу доверять, к какому отнестись с осторожностью и интересом, а какой просто отбросить как недостоверный.

Самый простой выход, как всегда, – воспользоваться старыми и проверенными текстами. Для русского читателя это, конечно, Синодальный перевод, и он, несмотря на все недостатки (некоторые из них были упомянуты в прошлой главе), остается нашим главным и единственным нормативным текстом, но для многих читателей его всё-таки недостаточно, и они обращаются к тем переводам, которые только могут найти. Хорошо ли это?

Но сначала следует разобраться, зачем вообще нужен перевод Священного Писания. Некоторые религии прекрасно обходятся и без этого – у них есть свой священный язык. Чтобы изучать ислам, нужно выучить арабский, поскольку все переложения Корана на современные языки – не более чем подпорки для немощных. У них нет и не может быть того же статуса, что и у оригинального священного текста. В прошлой главе мы говорили о том, что в свое время именно такой статус хотели придать в России церковнославянской Библии, но, по счастью, не придали.

Почему же в христианстве всё иначе? Ветхий Завет был написан в основном на древнееврейском языке, а отдельные его части – на близкородственном ему арамейском. Именно на арамейском, скорее всего, говорили в быту Сам Иисус и Его первые ученики. Но Новый Завет, как ни странно, от начала до конца написан на древнегреческом языке. Дело в том, что в I в. н. э. в восточной части Римской империи греческий язык был языком межнационального общения, как русский в бывшем СССР.

Итак, на родном языке Иисуса до нас не дошло ни строчки, а Его последователи с самого начала предпочли не создавать особого священного языка и писали так, чтобы было понятно как можно большему числу читателей. Удивительно смелый шаг! Ради своих читателей они отказались от точной передачи слов Самого Учителя. Но уж если Сын Божий, воплотившись, пошел на риск быть неправильно понятым (да что там риск – на Крест Он пошел!), то вполне естественно, что и Его ученики постарались убрать с дороги своих слушателей все возможные лингвистические барьеры. И потому с самого начала христианство оказалось, по выражению российского филолога и переводчика С.С. Аверинцева, «обречено на перевод». Как в исламе невозможно обойтись без единого священного языка, так в христианстве невозможно не возвещать Благую весть на языке, понятном слушателям.

Так что проповедь христианства в том или ином народе обычно начиналась с перевода избранных библейских книг на его язык. Не стали исключением и славяне, для которых Библию начали переводить святые Кирилл и Мефодий. Впрочем, языки не стоят на месте, и потому постоянно возникает потребность в новых редакциях или совершенно новых переводах. Вплоть до XVIII в. славянский перевод постоянно уточнялся и исправлялся: вышедшие из обихода и ставшие непонятными слова заменялись новыми, существующие версии сравнивались с более авторитетными греческими рукописями. Славянская Библия, которую сегодня читают за богослужением в церкви, называется иногда Елизаветинской, т. к. свою окончательную форму она приобрела в царствование Елизаветы Петровны в середине XVIII в. Ее текст, конечно, заметно отличается от кирилло-мефодиевских переводов.

Вместе с тем называть церковнославянский или Синодальный текст «каноническим» неверно. Да, они стали сегодня не просто самыми распространенными, но общепринятыми, стандартными, но при этом наша Церковь никогда не канонизировала их, как это сделали католики на I Ватиканском Соборе (1869–1870 гг.) с латинским переводом, Вульгатой. В России после этого Собора были желающие канонизировать славянскую (а вовсе не Синодальную) Библию, но идея эта не была воплощена в жизнь, и, пожалуй, это правильно – ни один перевод не может считаться полным и исчерпывающим.