Антон Данненберг - Религия на Кубе. Философско-религиоведческий анализ

Перейдя к теме свободы, папа подчеркнул, что лишь свобода, основанная на правде, является истинной, делает человека не объектом, а субъектом в этом мире.

Провозглашая свободу основной ценностью, понтифик прямо заявил: «Достижение свободы – это ответственность и обязанность, от которой никто не может уклониться» [470].

Таким образом, кубинцам однозначно предлагалось сделать политический выбор.

Интересно, что в стенограмме этой речи, представленной на официальном сайте Ватикана, отмечено, что после этого заявления толпа начала скандировать: «Папа свободен и он хочет, чтобы все были свободными». На что понтифик ответил: «Да, он живет с той свободой, для которой Христос и освободил вас» [471].

После этого папа произнес, пожалуй, свои самые знаменитые слова, обращенные к кубинскому народу: «Все знают, что у Кубы есть христианская душа, и это принесло ей всеобщее признание. Призванная преодолеть изоляцию, она должна открыть себя миру, и мир должен потянуться к Кубе, ее людям, ее сыновьям и дочерям, которые являются, конечно, ее самым большим богатством. Это – время, чтобы начать новый путь, требующий обновления, которое мы испытываем на пороге третьего тысячелетия христианской эры!» [472].

Безусловно, по своему пафосу и высоте данное высказывание папы было на уровне его же хрестоматийной фразы, сказанной в Польше в 1979 году: заполните сердца.

Отдельного внимания заслуживает встреча папы с кубинским епископатом, состоявшаяся тогда же, 25 января. В отличие от простых людей, клириков не надо было убеждать в необходимости веры. Также им вряд ли надо было объяснять их истинное предназначение в политическом процессе на Кубе. В ходе встречи папа поделился своими впечатлениями от визита отметив, что кубинский народ возлагает большие надежды на Церковь, некоторые из них превышают определенную Церкви миссию, но церковное сообщество в максимально возможной степени должно все их рассмотреть.

В своей заключительной речи, обращенной к папе, Кастро был краток. Он обозначил основной результат визита, давая понять своим оппонентам, что в случае с Кубой стратегия «ostpolitik» не имеет действия: «Я думаю, что мы показали хороший пример миру: вы – посещая то, что некоторые называют последним бастионом коммунизма; мы – принимая религиозного руководителя, которому они же хотят приписать ответственность за разрушение социализма в Европе. Были и те, кто предсказывал апокалиптические вещи. Некоторые даже мечтали об этом» [473].

Переходя к библейским аллегориям, Кастро сравнил Кубу с молодым Давидом, который вступил в схватку с филистимлянином Голиафом «ядерной эры» в лице Соединенных Штатов. Очевидно, что, приводя данный пример, команданте хотел не только воспользоваться красивым образом, но и сказать о том, на чьей стороне в конечном итоге будет победа. Присутствие папы рядом придавало этим словам дополнительное, почти сакральное значение. Своим присутствием понтифик как бы подтверждал правоту Кастро, что последнему и было нужно. Таким образом, правы оказались те наблюдатели, которые считали, что руководитель Кубы извлечет максимум пользы из визита столь внушительного морального авторитета западного мира, как папа римский.

Однако, как представляется, вульгарные трактовки подобной политики Кастро, предлагаемые американской стороной и оппозицией, не вполне соответствуют действительности. Руководство Кубы не столько искало способов укрепить свою личную власть, сколько пыталось создать позитивный фон вокруг Кубы с целью поиска выхода из тяжелейшего экономического кризиса, вызванного крушением Восточного блока. В конечном счете правы были те аналитики, которые отмечали непохожесть кубинского режима на другие социалистические режимы, как в Латинской Америке, так и за ее пределами. Население Кубы демонстрировало феноменальную приверженность своему руководству.

При этом, однако, поддержка курса, проводимого руководством страны, базировалась в этот период не на верности коммунистическим идеалам, но на желании сохранить независимость Кубы в условиях глобализации и расширения мира «рах americana». Социализм, как и в случае с Китаем, становился все больше внешним атрибутом политического режима, в то время как его сущность постепенно менялась в сторону понимания необходимости определенных преобразований, при условии сохранения политического суверенитета.

В своем заключительном слове Кастро сделал упор на открытости освещения визита папы как для иностранных журналистов, так и для всего населения острова. Он напомнил, что все средства массовой информации освещали визит понтифика, заявив, что это, пожалуй, первый случай, когда событие в столь маленьком государстве, как Куба, освещалось столь большим количеством людей.

Несколько провокационно прозвучали слова Кастро о том, что он принимает глобализацию, как ее провозглашает папа – глобализацию солидарности. Тем самым им уравнивались идеологические стремления Кубы к единству всех народов («Государства исчезнут: человечество создаст единую семью народов» [474]) и христианское стремление к признанию единого Бога. Резюмируя, Кастро подчеркнул, что если глобализация солидарности подразумевает борьбу с бедностью, эксплуатацией и так далее, то идеи папы о «евангелизации и экуменизме не будут в противоречии с этим» [475].

Визит папы на Кубу всколыхнул кубинскую эмиграцию в Майами. Некоторые из оппозиционеров надеялись, что после приезда папы на острове начнется демократическая трансформация или даже народное восстание. Ни того ни другого не произошло. Как отмечала «Нью-Йорк Таймс», «после пяти дней пребывания папы на Кубе многие здесь оказались в большом замешательстве, видя телевизионное изображение огромных толп, открыто исповедующих свою веру и становящихся даже еще более объединенными в своей надежде» [476]. Тем не менее оппозиция стояла на той точке зрения, что визит папы нисколько не легитимизирует власть Кастро, так как сам визит стоит меньше, чем папская «критика, его требования по освобождению политических заключенных и призыв к кубинцам стать творцами своей собственной истории, построить общество, основанное на свободе» [477].

Ф. Кастро, разумеется, дал свою оценку визита понтифика на Кубу, которая сводилась к тому, что папа приезжал на остров без каких-либо намерений вмешиваться во внутриполитическую жизнь страны. Упоминая об экономических трудностях, переживаемых Кубой, Ф. Кастро говорил следующее: «В этом контексте, в империи (США. – Авт.) и в других местах, визит папы римского стал чем-то, что приведет к окончательному краху социализма на Кубе. Они полагали, что революция падет как стены Иерихона перед звуком труб. Но папа римский не нес с собой трубы и не ехал с намерением погубить революцию» [478].