Лев Тихомиров - Религиозно-философские основы истории

Критиковать было что. Разумеется, для христианина не было ничего неожиданного в таком разлитии греховности, так как и в самых обетованиях Спасителя это предуказывалось очень ясно.

Вся жизнь здешняя представляет лишь стремление к святости, но не господство ее, и христианская философия истории указывает на глубокие источники греховности в современном человечестве и вечную борьбу злых духовных сил.

В жизни было на что пожаловаться, и для возражения на эти жалобы пришлось бы разве указать на то, что нигде не было лучше, а, напротив, везде было хуже, что в результате отречения людей от христианства может получиться лишь положение самое бедственное. Но, во всяком случае, множество людей были недовольны, среди них действовало и внушение принципиальных врагов христианства, и в результате критики и отрицания начала воскресать мысль так устраивать жизнь, чтобы в ней все учреждалось не по закону Божиему, а по человеческому соображению и желанию. Вырастала идея царства человеческого.

Желание жить и устраиваться по своему усмотрению вырастало отчасти даже в силу той высоты личности, на которую подымало человека христианство. Не всякий может удержаться на этой высоте, не рискуя впасть в самоутверждение. Притом же отпадение от власти Бога совершалось не вдруг, а являлось сначала в формах как бы невинных, в виде протеста не против Бога, а только против его недостойных служителей. Протестующие против злоупотреблений и недостойных деяний церковных и государственных естественно замыкались в свои особые кружки, и это было роковым шагом к дальнейшему разрыву, замыкая человека в среду односторонних влияний гнева, протеста, обиды. Множество ересей зарождалось таким путем, исходя из кажущихся чистых источников, как было, например, у Вальденсов и т. д. Конечно, если бы в такой критический момент эти люди услыхали истинно христианский голос, они бы могли не отрываться от церкви, могли бы возвратиться к ней. Да таких случаев и было, без сомнения, много. Но у всякого своя воля и свое рассуждение. К отпадению от Бога человек может приходить даже и тогда, когда не на что пожаловаться и когда кругом него цветет жизнь самая чистая. Точно так же и среди самого тяжкого греховного состояния окружающей среды человек может находить в себе самом силы для того, чтобы остаться с Богом. Не одни руководители, хороши они или плохи, ведут человека к спасению, а прежде всего — он сам. В этом — корень ответственности нравственной и религиозной.

Многие из злейших отпадений от действительного христианства имели свое начало даже в монастырях. В стремлении к совершенству мысль легко обращается с тоской на зрелища несовершенств в мире, и при этом даже у великого святого, как Антоний Великий, невольно возникает вопрос: почему злой наслаждается, как кажется, счастьем, почему страдает праведный? Не всегда при этом человек, как было с Антонием, расслышит голос Божий: «Антоний, себе внимай». Напротив, вместо этого он все больше начинает входить в критику внешних явлений, и на этой почве являлась даже мысль о том, что мир создан не благой силой.

В течение Средних и Новых веков являлось множество ересей и тайных обществ, представляющих все градации отпадения от Бога, начиная с благовидного протеста против несовершенства жизни и стремления якобы к совершенству и кончая переходом к идее царства человеческого, а у некоторых даже и к царству сатаны. Только незнающие или злонамеренные люди могут говорить, чтобы борьба против всех этих больных настроений совершалась со стороны Церкви непременно способами нехристианскими. Увещание и духовное руководство бесчисленного количества достойных пастырей были орудиями, благодаря которым миллионы людей, смущаемых сомнениями, оставались при Царствии Божием.

Как оклеветываются защитники христианства, показывает пример св. Доминика{18}, которого легенда произвела в основатели инквизиции. А в действительности он устанавливал самый высокий принцип миссионерства: действовать на еретиков личным примером. Когда он прибыл в Южную Францию для совещания с папскими легатами о мерах к обращению альбигойцев, то прямо заявил, что принуждение ни к чему не приведет. Легаты спросили его, что же он посоветует сделать? Св. Доминик ответил, что они должны оставить свои колесницы, в которых приехали, свои роскошные одеяния и пешком идти в селения еретиков, чтобы мирно объяснять их заблуждения [458] Н. Осокин. История альбигойцев и их времени. С. 18 — 20. .

Вообще, однако, должно сказать, что Средние века заявили себя свирепыми преследованиями еретиков, включая в то число и всевозможных колдунов и чернокнижников. Это было время варварское и свирепое, когда не жалели ни своей, ни чужой жизни. Пытки были непременным орудием судопроизводства, и людей поджаривали и калечили на дыбе не из-за одного неправоверия, а вообще по всем возможным поводам и во всех слоях общества: в народе, в замках феодалов, в судебных учреждениях. Возлагать в этом отношении вины на руководителей церкви невозможно. Напротив, Папы римские всегда восставали против насильственных обращений и т. п. В практике церковного суда пыток не было, и церковные наказания исключали смертную казнь. Еретиков казнило государство. Церковную же власть можно и должно было упрекнуть собственно в том, что она не восставала против пыток в судебной процедуре и не протестовала против смертной казни в преступлениях религиозных. Однако и в этом случае нельзя забывать, что преступления, связанные с религиозными заблуждениями, совершаемые тогда очень часто на почве магии и колдовства, иногда доходили до невообразимой степени гнусности (вроде убиения младенцев с целями волхвования), что приводило государство к самой свирепой репрессии.

Между тем само христианство давало совсем иные нравственные уроки, в которых воспитывались верующие и под влиянием которых на место варварской свирепости назревало постепенно великодушие и самоотвержение. Можно сказать, что враги христианства эксплуатировали в борьбе против него ту этическую высоту, которую оно же развивало в людях. Но в текущей практике жизни было так много антихристианского, что нетрудно было находить предлоги для протеста, оборачивая дело в таком смысле, что само христианство виновно в несправедливостях и жестокостях. Особенно же легко критика и протест обрушивались на церковь.

Поводы для протеста против церкви давали также и ее столкновения с наукою того времени вследствие раздувания понятия о догмате и ереси. В действительности христианство вовсе не смотрит на Священное Писание как на какую-то всенаучную энциклопедию, упраздняющую необходимость человеческ[ого] наблюдения явлений природы. В первые века господствовало самое широкое уважение к личному мнению в деле науки и философии. Но в Средние века в церковь проникло то же отношение к Писанию, как в Талмуде и Каббале, так что в Писании думали видеть ответы на все запросы человеческой пытливости. Вследствие этого ненормального расширения догматики, расширилось понятие о ереси. Это, конечно, не могло не возбуждать столкновений между наукой и церковью.