Эрнст Мулдашев - В объятиях Шамбалы

Надо к тому же отметить, что судьба дала мне возможность кое-что узнать про Мертвых, тела которых покоятся в затаенных пещерах, а Души летают там где хотят, будь то на Том Свете, будь то на Земле, порой даже, возможно, обгоняя ангелов в свободном парении. Я понимал, что Мертвые — это особая форма «жизни», по уровню превосходящая… «живую жизнь». Я также понимал, что Мертвыми могли стать только «Богом помеченные» телесные люди, способные за счет своего мощного Духа перевести свое тело в законсервированное состояние (то есть в состояние Сомати), чтобы не только пополнить Генофонд Человечества, столь необходимый для сохранения гарантий жизни на Земле, но и для того, чтобы свободный от тела Дух очищал ауру Земли. Я вспомнил свои собственные рассуждения о том, что свободный от тела Дух есть космический и первоначальный Человек-Время, созданный Богом в Мире Свободного Времени (Том Свете) и прошедший в ходе вечной жизни горнило высочайшей степени очищения в периоды своих бесчисленных вояжей в земные жизни, называемых инкарнациями, и… тут я осознал, что только Человек-Время (Дух) может выступить в качестве наставника по очистке земной ауры.

От чего же надо очищать ауру Земли? Мне было вполне ясно, что не мне — банальному двуногому существу — судить об этом.

Но я предполагал, что ауру Земли надо очищать не только от злых мыслей телесных людей, столь приверженных силе дьявольского доллара, но и от чего-то другого. Чего?

Я задумался над этим вопросом, сморщил лоб… и, вдруг, что-то подсказало мне, что Землю надо очищать и… от злых (или черных) ангелов.

Я сразу представил Черного Ангела в виде черной большегрудой летающей женщины с неприятными холодными глазами… потом помотал головой, чтобы освободиться от этого образа… помотал еще… и понял, что, к сожалению, еще не пришло время анализировать жизнь ангелов.

В голове неожиданно всплыло словосочетание «радужка глаза». О, как много должно было еще утечь воды! Я еще не знал в то время, что жизнь поведет меня по тернистому пути, когда я в ходе своих размышлений буду тыкаться в колючие препятствия, но этот путь, волей-неволей, будет выводить меня в поле знаний, касающихся странного и невидимого Мира Ангелов. Но об этом, дорогой читатель, мы поговорим в следующем томе этой книги, где… воочию столкнемся с ангелами.

— А почему только Мертвые могут соперничать с ангелами? — спросил я монаха Тленнурпу.

— Мертвые очень сильные, — ответил он.

— Живой человек слабее Мертвых?

— Конечно слабее.

— А тот человек, тела которого окаменели восемь раз, в конце концов смог победить Черного Ангела по прозвищу Голодный Черт?

— Нет, не смог. Черный Ангел оказался сильнее, — монах потупил взгляд. — Черный Ангел ждал, когда тело этого человека войдет в состояние Сомати, и тут же превращал его в камень, не давая возможности стать полноценным Мертвым. Но этот человек, стремящийся победить Черного Ангела, обретал новое тело в новой жизни, опять добирался до Тибета, опять шел к Месту Голодного Черта, опять входил в состояние Сомати и, став Мертвым, боролся с Черным Ангелом. Но Черный Ангел опять превращал его тело в камень, опять не давая возможности вобрать в себя всю силу Мертвых. Так продолжалось восемь раз.

— Значит, Мертвые бывают полноценные и неполноценные… — пробурчал я себе под нос.

— Конечно. Не каждого человека, ставшего Мертвым, принимают в когорту Мертвых. Если его не приняли в когорту Мертвых, то его тело в Сомати каменеет. Но если когорта Мертвых приняла нового Мертвого, то этот «счастливый Мертвый» овладевает силой всех Мертвых на Земле. А Мертвых на Земле очень много, и сила Мертвых велика.

Я подумал о том, что Мир Мертвых, наверное, отнюдь не прост, и туда, наверное, принимают не каждого человека, вошедшего в Сомати, но если уж примут, то этот Мертвый становится воистину счастливым, чувствуя в самом себе колоссальную мощь всего Царства Мертвых, выражающуюся в том, что ему, «счастливому Мертвому», становится подвластным не просто жить в мире мыслей одновременно и людей, и ангелов, и призраков, и даже Шамбалы, но и влиять на этот мир, очищая его от грязных мыслей.

Я понял, что если бы тот человек, тело которого каменело восемь раз, смог влиться в когорту Мертвых, то он смог бы победить Черного Ангела своей мыслью, усиленной всем Царством Мертвых, победил бы он этого Голодного Черта, питающегося злыми мыслями людей.

Я на мгновение отвлекся и представил, как животные и люди перед дракой обязательно «борются мыслями», направляя в сторону ненавистного противника негодующую мыслительную энергию. У животных, например, кошек, это выражается в том, что эти мягкие и приятные животные стоят друг перед другом, изогнув спины, и сверлят друг друга глазами, сузив свои и без того щелевидные зрачки, и издают дикие пугающие звуки: «Мяу, Мяу-у-у-у-у». У людей, особенно в деревне, «борьба мыслей» выражается в том, что два парня, например, механизатор и скотник, тоже стоят друг перед другом, тоже сверлят друг друга глазами, и тоже сузив зрачки, издают пугающие звуки, но облаченные в слова, среди которых превалирует выражение — «А ты кто такой?!», ответом на которое звучат те же самые слова — «А ты кто такой?!».

Борьба мыслей» присуща всему живому, будь то куры (чаще петухи!), будь то кошки, будь то люди, и очень часто «физической» драки и не бывает, а побеждает тот, кто смог «мысленно подавить соперника», то ли громче издав звук «Мяу-у-у-у-у», то ли с более устрашающими нотками в голосе сказав — «А ты кто такой?».

— А все-таки Царство Мертвых не приняло того человека, тело которого окаменело восемь раз, — с грустью проговорил я.

— Да, не приняло, — промолвил монах.

— Но почему? Он ведь, этот человек, хотел побороть Голодного Черта с благородной целью?!

— Не знаю. Но старые ламы говорили, что там, в этом месте, называемом Местом Голодного Черта, сокрыто что-то священное. Именно это священное и охраняет Голодный Черт, не допуская туда людей, — тихо проговорил монах. — Заколдовали это место и… очень хитро заколдовали.

— А что такое — это «священное»? — спросил я.

— Я не знаю, — ответил монах.

Мои мысли разбежались в стороны, потом собрались в кучку, и я представил, что это «священное» есть, скорее всего, фрагмент камня Шантамани. К сожалению, монах Тленнурпу не знал про камень Шантамани.

— О, как многолик и гениален Создатель! — подумал я. — Он послал Черного Ангела по прозвищу Голодный Черт в то место, где когда-то существовал прекрасный город Тунь-Лонг-Вали (или тибетский Вавилон) и где, наверное, хранился фрагмент чудесного камня Шантамани. Послал, чтобы Черный Ангел охранял это священное место и оставшийся там фрагмент чудесного камня, но охранял очень специфическим образом, в реалиях показывая людям, чего стоят их злые мысли, и превращая в камень тех людей, которые хотели бороться с ним с помощью силы Мертвых, не понимая того, что сам Создатель определил его — Черного Ангела, — как защитника фрагмента камня Шантамани и… защитника памяти священного города, создавшего людей на Земле.