Евгения Фролова - История средневековой арабо-исламской философии

«Даниш-намэ» Ибн Сины наглядно показывает, что во всех областях науки господствующим остается такой способ познания, как наблюдение. Мир можно наблюдать, но в него нельзя вторгаться – это противобожественно и противоестественно [244]. В общении человека с предметным миром преобладала установка на субъект – на его преобразование, совершенствование, с тем, чтобы он мог лучше видеть, распознавать и объяснять наблюдаемый объект, в котором уже всегда наличествует истина. «Наука о природе, – считал Ибн Рушд, – есть умозрительная наука». И далее: «Искусство (т.е. деятельность человека – Прим. автора) может только подражать природе, но никогда не достигнет действительности самой природы» [245]. Здесь, как отмечалось выше, справедливый скепсис сочетается с почтением к неподвластной природе, с неприятием вмешательства в нее человека. В свете сегодняшних экологических проблем в этой позиции можно усмотреть позитивное начало, но понятно, что оно отнюдь не способствовало осознанию науки как теоретико-экспериментальной системы знания.

Сознание жителя средневекового мусульманского города ярко представлено в уже упоминавшемся труде «Кабус-намэ». Практицизм – вот основная нота всего произведения. «Всякое дело, которым занимается человек, – это ремесло. И нужно, чтобы дело это он знал хорошо, дабы мог извлечь из него выгоду» [246]Понятие выгоды присутствует на заднем плане во всех рассуждениях автора книги; даже из занятий религиозных (и из молитвы просто, и из профессионального занятия богословием) нужно получать эту выгоду. Знание и исполнение молитвы нужны, считает он, хотя бы с точки зрения здравого смысла, «ибо молитва дает много выгод. Первое то, что всякий, кто выполняет пять обязательных молитв, у того всегда тело и платье будут чистые, а чистота во всяком случае лучше грязи» [247]. Интерес к теологии у Кей-Кавуса тоже утилитарный. «Ни из какой науки, – поучает он, – ты не извлечешь столько выгоды, как из духовной… Поэтому, о сын, если можешь, займись богословием, дабы получить и этот мир и мир будущий» [248]. Практицизм, граничащий с цинизмом, легко переходит в сознание обычных людей, настроение которых выражено в «Кабус-намэ», в суеверие, а признание реальности всяких таинственных явлений, бесспорности спиритуальных вещей соединяется с убеждением в бесспорности материи См.: Там же. С. 245.. Во взглядах Кей-Кавуса выделяется и еще одна характерная черта сознания его современников – приземленность, сдержанность устремлений. «Если ты не хочешь, чтобы тебя считали безумцем, не ищи того, что нельзя найти» [249]. На фоне приведенных сентенций, может быть, более выпукло проявятся особенности научно-философской мысли рассматриваемого времени.

Гайденко П.П. Эволюция понятия науки. М., 1980. С. 380–517.

Степанянц М.Т. Философские аспекты суфизма. М., 1987.

Фролова Е.А. Проблема веры и знания в арабской философии. М., 1983. С. 94–109.

Фролова Е.А. Арабская мысль и ценности современного мира // Ценностные аспекты развития науки. М., 1990. С. 244–259.

Роузентал Ф. Торжество знания. Концепция знания в средневековом исламе. М., 1978.

Уотт Монтгомери У. Влияние ислама на средневековую Европу. М., 1976. С. 17.

Грязневич П.А. Развитие исторического сознания арабов VI – VIII вв. // Очерки истории арабской культуры V – XV вв. М., 1982. С. 83.

Грязневич П.А. Указ. соч. С. 90.

См.: Массэ А. Ислам. М., 1963. С. 31–32.

Авеста. Душанбе, 1990. С. 61 (Гимн Митре, VIII, 130).

Там же. С. 47 (Гимн Ардви-Суре, XXX, 130).

Кстати, само слово «ислам» означает лишь подчинение, вручение себя кому-то, т.е. ислам изначально предполагает примат внешнего послушания, следования предписаниям, оставляя внутренний мир верующего неприкосновенным – о движениях души ведает лишь Аллах и лишь он их судья. Истинно верующий, всем своим существом, всеми своими помыслами обращенный к Богу, наиболее почитаем и вознаграждаем Аллахом, хотя вполне чтимым мусульманином является и тот, кто просто выполняет предписания религии.

Из классической арабской поэзии. М.,1982.

Аналогичные идеи содержатся и в Авесте, древней священной книге иранцев:

* Речь идет о Митре – божестве, связанном с поклонением Солнцу.

Роузентал Ф. Торжество знания. С. 28–29.

Там же. С. 58.

Грязневич П.А. Указ соч. С. 114.

Там же. С. 112.

Там же. С. 111.

Там же. С. 109.

Там же. С. 110.

Абу Хамид аль-Газали. Воскрешение наук о вере. М., 1980. С. 80.

Роузентал Ф. Торжество знания. С. 85.

Там же. С. 99.

Аш-Шафии– основатель шафиитского мазхаба. Мазхаб – религиозно-правовая школа. В VIII–IX вв. среди мусульманских правоведов шли бурные споры относительно источников права. Естественно, что основным источником были Коран и хадисы.

Однако и в них были неясности, и к тому же они не могли предусмотреть все сложные правовые ситуации, которые надо было разрешать в жизни. Перед правоведами, факихами, стоял вопрос: как, опираясь на Коран и хадисы, решить все возникающие вопросы, можно ли применять суждение по аналогии (кияс), опираться на согласное мнение членов общины (иджма), на свободное индивидуальное суждение (рай).

Мнения факихов разделились: образовались четыре школы, мазхаба: ханафитский (основатель Абу Ханифа), шафиитский (основатель аш-Шафии), маликитский (основатель Малик ибн Анас) и ханбалитский (основатель Ахмад ибн Ханбаль).

Аль-Газали. Воскрешение наук о вере. С. 91.

Там же. С. 94.

Там же. С. 95.

Там же. С. 89.

Закят – вменяемый религиозным законом (шариатом) налог в пользу бедных.

Бартольд В.В. Ислам. Пг., 1918. С. 72.

Несторианство , одно из еретических движений в христианстве, возникло в Византии в первой половине V века; названо по имени константинопольского патриарха Нестория, утверждавшего, что Христос был рожден человеком и лишь потом стал сыном Божьим. Нестор был гоним церковью и осужден на Эфеском соборе в 431 г.

Подробнее о влиянии античной философии на арабоязычную см.: Г.Б Шаймухамбетова. Арабоязычная философия и средневековая классическая традиция. М., 1979.