Журнал «Юный техник» - Юный техник, 2015 № 05

Он закончил войну в Берлине, на ступенях рейхстага. О жизненном пути ветерана рассказывает историк Виктор БУМАГИН .

Конечно, в современном перечне воинских званий такого — генерал от радио — нет. Это только когда-то существовали, например, генералы от инфантерии. Но по сути верно. Потому как практически всю свою сознательную жизнь Юрий Николаевич Мажоров занимался проблемами, так или иначе связанными с радио.

Любовь к радиоделу Юрию привил его отец Николай Андреевич — человек увлекающийся. На заре ХХ века он начал заниматься радиоделом. А когда сын подрос, заинтересовал этим занятием и его.

Занятие радио потом не раз выручало Юрия в жизни. Впервые это случилось в конце тридцатых годов, когда Николай Андреевич был репрессирован и ни за что два года просидел в ташкентской тюрьме. Шестнадцатилетнему Юре пришлось искать работу, чтобы хоть как-то прокормить семью. Здесь-то и помогло знание радиодела — его взяли в радиоузел Ташкентских бань. Там как раз сломалась американская радиола, работавшая на четыре десятка громкоговорителей. Даже опытные специалисты не смогли ее починить. А может, не захотели возиться, поскольку, как выяснил Юрий, в радиоле сгорел силовой трансформатор, который представлял собой запаянную металлическую коробку, залитую еще и битумом. С большим трудом на костре Мажоров-младший обжег битум, потом распаял крышку коробки и, наконец, извлек оттуда трансформатор. На его перемотку ушло две недели. В общем, Юра вдоволь намаялся, перемазался в битуме, но своего в конце концов добился. Когда он установил трансформатор на прежнее место, припаял все концы, заморская радиола ожила. Банное начальство в восхищении цокало языками.

Вскоре Юрий поступил в Ташкентский техникум связи, продолжая по совместительству работать в тех же банях. А когда в сентябре 1940 года ему пришла повестка из военкомата, служить он стал радиотелеграфистом в частях особого назначения — ОСНАЗ.

В учебной роте курсантов учили приему азбуки Морзе на слух, работе на ключе, умению при случае и починить рацию. Мажоров передавал на ключе до 140–150 знаков в минуту, до тонкостей освоил работу на радиостанции РСБ — сухопутном варианте рации бомбардировщика СБ.

Весной 1941 года, по окончании учебной роты, Мажорова отправили на пункт радиотехнической разведки, находившийся в 30 километрах от Ташкента. Здесь он стал прослушивать радиограммы, которые английская колония Сингапур направляла в метрополию. С началом войны радиоразведчики продолжали перехват радиограмм из Сингапура. Многие, как и Юрий, рвались на фронт, но лишь в октябре через Ташкент и Казахстан их перебросили в район города Коврова, поближе к действующей армии.

Одной из главных задач радиоразведчиков в период битвы за Москву было предупреждение о приближающихся фашистских самолетах. И они вскоре нашли слабое место немцев. На бомбардировку Москвы экипажи поднимались с разных аэродромов, чаще всего из-под Орши, Минска и Могилева. После набора высоты бомбардировщики выстраивались в боевые порядки. Ведущий выходил в эфир и вызывал ведомых. Каждое звено отвечало ведущему. В это время дивизион радиоразведки перехватывал их переговоры, определял примерный состав группы, а также пеленг самолетов. Через 20–30 минут сеанс связи между машинами повторялся, и ОСНАЗ уточнял данные. Таким образом, за час до налета на столицу радиоразведчики могли оповестить штаб ПВО о приближающемся налете.

Слушая переговоры экипажей бомбардировщиков, ОСНАЗ почему-то не слышал переговоров немецких истребителей. Именно Юрий догадался, в чем тут дело. Оказалось, что истребители ведут переговоры в ультракоротковолновом диапазоне, совершенно новом для тех лет. Через некоторое время, когда радиоразведчикам в руки попалась трофейная радиостанция со сбитого фашистского истребителя, догадка блестяще подтвердилась.

В дальнейшем Мажорова, несмотря на напряженные фронтовые будни, не покидал «инженерно-конструкторский зуд». Он, например, сумел усовершенствовать маломощную радиостанцию «Север». В 1944 году с территории освобожденной Украины Мажоров ухитрялся поддерживать связь со штабом в Подмосковье.

Узнав про это, его командир лейтенант Шинко сказал: «Знаешь, Мажоров, из тебя получится хороший офицер и военный инженер». Слова командира оказались пророческими.

Покончив с войной счеты в Берлине, в 1946 году Юрий вместе с женой — радисткой Татьяной Костровой — стал подумывать, не поступить ли ему в военную академию. Мысль еще не успела толком оформиться, как Мажорова перебросили к новому месту службы — в немецкий город Нордхаузен, где формировалась БОН — бригада особого назначения, которой командовал генерал Александр Тверецкой. Задачей БОН было освоение трофейной ракетной техники.

В городе также был развернут институт «Нордхаузен», в котором работали конструкторы Борис Черток, Валентин Глушко, Николай Пилюгин, Леонид Воскресенский, Борис Коноплев, Василий Мишин, Михаил Рязанский, Евгений Богуславский, Юрий Мозжорин, Юрий Победоносцев и многие другие специалисты, ставшие затем правофланговыми советской ракетной индустрии.

Юный радиолюбитель и военный инженер Юрий Мажоров.

Старший лейтенант Мажоров сначала получил должность техника наземных испытаний, затем его назначили инженером-расчетчиком пульта вертикальных испытаний ракеты, а позднее — начальником электрогруппы. А вскоре последовал приказ о передислокации бригады в Советский Союз, где в астраханских степях создавался Государственный центральный полигон, ныне известный как Капустин Яр. Там начались испытания ракет «Фау-2», либо целиком вывезенных из Германии, либо собранных в СССР из немецких деталей.

Мажоров перед каждым пуском ракеты обслуживал приборный отсек, который находился на высоте шестого этажа многоквартирного дома. Чтобы добраться до него, приходилось карабкаться по пожарной лестнице.

Интересная деталь: испытания были тщательно засекречены, но это не очень-то помогало — о каждом пуске исправно сообщало британское Би-би-си. А когда одна из ракет, отклонившись от курса, ушла на север и упала близ города Красный Кут Саратовской области, на вопросы поисковиков к местным мальчишкам, мол, «не видели ли они, где упал самолет», те честно ответили: «Самолета не видели, а вот где упала ракета, знаем».

Испытаниям конца и края видно не было, и Мажоров заскучал. Он написал рапорт с просьбой отпустить его в Ленинград для поступления в военную академию. Экзамены он сдал успешно.

Мажоров не только хорошо учился, но еще и находил время для хобби.