Журнал «Юный техник» - Юный техник, 2015 № 04

Фантастический рассказ

Владимир Марышев

Ветер крепчал. Поначалу он просто дул навстречу вездеходу, словно задавшись целью не пустить его на базу, а теперь бил со всей силы, швыряя тонны метанового снега в лобовое стекло и обдавая его градом аммиачных ледышек, заставляя машину вздрагивать. Рассеять пелену не мог даже свет мощных фар. Оставалось полагаться на приборы.

Погруженная в вечную зиму Грайя шутить не любила и сурово наказывала за любую оплошность. Но что ей стоило поумерить свой крутой нрав хотя бы до завтра?..

Корабль с Земли прибыл точно по графику. Привез еду, оборудование, а самое главное — новые энергетические батареи. К космопорту за грузом обычно высылали гравилеты, но поднимать их в такую погоду было безумием. Наземной техникой среднего класса тоже рисковать не стали, так что отправили единственный тяжелый вездеход…

Глеб медленно вел машину по трассе-ниточке, вьющейся среди кособоких скал. Кое-где сквозь метановую пургу проглядывали местные растения, похожие на сростки полупрозрачных кристаллов. Биологи изучали их, но пока без особого успеха. Было известно, например, что даже при слабом ударе они рассыпаются на множество блестящих осколков. Большей частью те оставались мертвыми камушками, но некоторые укоренялись и давали начало новым сросткам.

Да, у Грайи были свои красоты. Однако оценить их в полной мере мешало сознание того, что выжить здесь можно было лишь внутри металлических скорлупок. Температура снаружи редко превышала минус двести по Цельсию. Зазеваешься, сделаешь глупость — и тотчас превратишься в ледышку. Поэтому даже в герметичной кабине водитель никогда не расставался со скафандром. Этого требовали инструкция и здравый смысл. Береженого, как известно, бог бережет…

Впереди показалась скала с удивительно ровными гранями, похожая на накренившуюся пирамиду. Она была главным местным ориентиром, подсказывающим водителю, что за спиной осталась половина маршрута. Увидев скалу, все невольно улыбались, хотя каждый мог узнать пройденный путь с точностью до метра, просто бросив взгляд на экран.

Глеб тоже улыбнулся. А потом, без всякого перехода, в висках знакомо запульсировало, перед глазами поплыли радужные круги. И началось невероятное.

Ни с того ни с сего прямо по курсу вспыхнул огромный костер. На этой насквозь промерзшей планете он был чужеродным, попросту немыслимым. И тем не менее пламя поднималось все выше, подкрашивая алым низкие фиолетовые тучи. Затем в промежутках между скалами показались раскаленные языки лавы. Покрываясь на ходу уродливой серой коркой, они медленно и страшно ползли к дороге. Ни дать ни взять — увидевшие добычу исполинские змеи! Корка то и дело лопалась, и из разломов выплескивалась огненная масса. Жар ощущался даже сквозь термозащиту скафандра и все нарастал, становясь нестерпимым.

Глеб сознавал, что чудовищная картина — всего лишь иллюзия. Но эта иллюзия из тех, которые напрочь заглушают голос рассудка.

Глеб резко затормозил, вывалился наружу и, чтобы не упасть, вжался спиной в огромное колесо вездехода. По шлему дробно стучали ледышки.

Огонь поутих, а вместе с ним схлынул жар. Но это была временная передышка, худшее впереди. Отголосок чужой жизни всегда давал о себе знать дольше…

Глеб поднял голову. Словно дожидаясь этого, в разрыве туч показалась Энио — единственная луна Грайи. Она была заметно больше земной, вся в темных крапинах и причудливых разводах.

В отличие от стылой планеты, ее спутник переживал период бурной вулканической активности. Каждая крапина представляла собой гору, готовую полыхнуть неукротимым огнем.

Глеб опустил глаза. Когда-то он мог подолгу разглядывать висящий над головой лунный диск, любоваться им, отыскивать изменения. Но теперь один его вид вызывал ноющую боль в груди. Месяц назад Энио забрала у него брата. Нет — больше чем брата. Они с Егором были клонами.

Тридцать лет назад генная инженерия переживала очередной бум. К тому времени стало окончательно ясно, что планеты, сходные с Землей, во всей Галактике можно пересчитать по пальцам. Приходилось осваивать чуждые миры, но справятся ли с этим обычные люди? Поначалу думали создавать приспособленных к местным условиям биоморфов, у которых человеческим оставался только мозг, однако, от этой идеи отказались, так как возникало слишком много этических проблем. Решили ограничиться выращиванием клонов с заданными свойствами. От своих «родителей» они отличались только большей физической силой, скоростью реакции, умением переносить перегрузки, повышенную или пониженную температуру и так далее. В общем, люди как люди. Почти.

Тем не менее, со временем и эту идею признали чересчур смелой. Ее противники утверждали, что в результате человечество разделится на две неравноценные половины, между ними обязательно возникнет конфликт, и последствия будут ужасными.

Разгорелись ожесточенные споры, но в конце концов консерваторы одержали верх. И все же некоторое количество клонов создать успели.

«Модифицированных людей» со школьных лет начинали готовить к делу, для которого они были предназначены. Этим занимались опытнейшие педагоги и добивались отличных результатов — клоны крайне редко сворачивали с начертанного пути. Само собой, Глеб с Егором еще пацанами грезили о покорении враждебных человеку миров. Они должны были стать мастерами на все руки, которым можно доверить самый трудный участок работы.

После окончания учебы братьев хотели разделить: клонов мало, а спрос на них огромен. Но они поставили условие: работаем в одной связке — или никак.

В первую свою звездную экспедицию братья отправились вдвоем. С тех пор их тандем считался образцовым.

Даже сложнейшие задания они выполняли четко и слаженно, а в критических ситуациях идеально подстраховывали друг друга. Казалось, силы каждого удваивает само сознание того, что они действуют не поодиночке, а в паре.

После «крещения космосом» давно возникшая между ними ментальная связь достигла максимума. Она была присуща практически всем клонам, но мало у кого набирала такую силу, как у Глеба с Егором.

То, в чем не могли разобраться ученые, для братьев было естественным, как глоток воздуха. Каждый из них постоянно ощущал, как чувствует себя другой. Обычно это ощущение оставалось на периферии сознания и не вызывало беспокойства, как не дают о себе знать здоровая рука или нога. Но в минуты опасности связь многократно усиливалась. Стоило кому-то одному попасть в беду — и второму передавались его боль, страх, отчаяние, побуждая спешить на выручку.

Особенно поражало то, что незримый канал между двумя личностями продолжал, поражая ученых, работать даже на космических расстояниях.