Журнал «Юный техник» - Юный техник, 2014 № 02

На Земле меня сразу же передали в руки врачей. Они дружно набросились на добычу, проделали массу опытов, извели меня бесчисленными тестами, словно непременно решили доказать, что Освальд Маркин — шпион злобных галактических чудовищ. Я долго терпел эти дурацкие процедуры, но в конце концов взбунтовался. И меня все-таки отпустили, хотя с большой неохотой. Еще бы — феномен, на изучении которого можно сделать себе имя!

Что ж, первую победу я одержал, оставалось вернуть утраченное место в жизни. Я хотел летать. Но… Представляешь — десять лет хождения по инстанциям! Десять лет среди бюрократов, боящихся чихнуть не по инструкции! На любое мое обращение ответ был один: продолжай обследование, твоя дальнейшая судьба зависит от его результатов. В общем, я смертельно устал от этих попыток прошибить стену. Только одно меня и спасало.

— Вы пытались решить проблему Инта? — догадался я.

— Да! Все эти десять лет я ломал голову над тем, почему мой необычный знакомый обязательно должен погибнуть. Знал, что свидеться с Интом не придется, но занимался этим… из спортивного интереса, что ли. Обновленный мозг жадно требовал пищи! Конечно, и в нашей повседневной жизни хватает загадок. Но мне нужна была необыкновенная, колоссальная!

— Так вы… решили?

— Почти, — Маркин стрельнул профессиональным взглядом в правый нижний угол панели управления, где светился экранчик таймера. — Скоро переход. Готовься. Тебе помочь?

Я замотал головой и, развернувшись к приборам, стал снимать показания.

— Что ж, тогда слушай дальше. Ключ к решению я увидел месяца два назад. Требовалось создать на экваторе Линды мощное энергетическое поле очень сложной структуры — этакую пространственную улитку. Тогда некоторые процессы, происходящие в Инте, потекут вспять, повлияют еще кое на что — и пошло-поехало, а в конце цепочки зловещий ограничитель сломается. Весь этот механизм объяснить не могу — на обычный язык мои выкладки не переводятся. Для этого требовалась эскадра земных кораблей и колоссальные затраты энергии извне.

На решение задачи я потратил десять лет. Сколько их понадобится, чтобы убедить кого-нибудь послать эскадру к Линде? Еще десять? Двадцать? Конечно, отступать я не собирался, уже приготовил доводы: мол, в случае успеха операции мы приобретем могучего союзника, великолепного партнера в разгадке тайн Вселенной! Хотя лично для меня подобные аргументы ничего не значили. Просто хотелось, чтобы Инт жил.

И тут оказалось, что радоваться рано. Повторно проверив свое решение, я понял, что оно не безукоризненно. Была деталь, вызывающая сомнения. В конце концов я понял: мне просто не хватило данных. Надо было во что бы то ни стало попасть на Линду и задать Инту вопрос. Всего один вопрос, от ответа на который полностью зависел успех дела. Теперь понимаешь, почему я оказался здесь, на твоей яхте? Ринус-Два — отличный трамплин: отсюда всего один переход до Линды! Вот так.

Я оторвался от приборов и вгляделся в лицо Маркина, словно ища признаки одержимости. Да, этого человека стоило запомнить! Не могу отнести себя к любителям спокойной жизни, но постоянно плыть против течения я бы не смог.

Яхта вынырнула из гиперпространства. Несколько маневров — и планета, освещенная тусклыми лучами красного солнышка, появилась на обзорном экране.

— Скачок напряженности гиперполя в момент выхода, — произнес Маркин, взглянув на приборы. — Ну да ничего, еще научишься. В первый раз ныряешь?

— В первый. — нехотя выдавил я.

— Ладно, — он не стал развивать тему, — пойду готовить посудину. Подождешь меня на орбите. Постараюсь не задерживаться.

Я представил себе, как Маркин, скорчившись в крохотной кабине спасательной капсулы, ведет свое суденышко вниз.

— Зачем вам это нужно? Сядем на яхте. Капсула же одноразовая! Вам не взлететь с планеты!

— Взлечу. У меня такое уже было. Приходилось экспериментировать.

Я пожал плечами.

— Хоть убейте, не понимаю. Какой в этом смысл?

— А вот какой, — жестко ответил Маркин. — Рано тебе туда соваться. Хватит Земле одного меня.

Его тон мне не понравился. Гордецом себя не считаю, но не выношу, когда что-то хотят решить за меня.

— Собрались меня опекать? Между прочим, этот ваш Инт перед тем, как изменить структуру мозга, спрашивает согласия!

— А я, знаешь ли, не уверен, что ты избежишь искушения. — Маркин пристально и, как мне показалось, озабоченно вглядывался в показания индикаторов.

— Это уж мое дело. — Я поднялся.

— Сидеть! — неожиданно рявкнул Маркин, рубанув ладонью воздух. — Успеешь еще дров наломать!

— Ну, знаете! — вспыхнул я. — Вы не командир яхты и не имеете права…

— Стоп! — Маркин замер. Казалось, он прислушивается, пытаясь уловить страшно далекий, почти не воспринимаемый ухом звук. — Ну-ка, парень, выйди из рубки.

Я чуть не задохнулся от возмущения.

— Это еще зачем?

— Намудрили, похоже, мы с переходом. — Он сказал «мы», хотя все операции производил я. — Нестабильность гиперполя растет, понял? На приборы не смотри, они пока молчат. — Маркин быстрыми точными движениями отсоединил лицевую панель энергоблока. — У тебя сколько чувств? Пять. А у меня не меньше десяти. Вот, наверно, десятое и сигнализирует. Выйди, ты все равно ничем не можешь помочь.

Я еще осмысливал услышанное, а Маркин уже с непостижимой скоростью переставлял узлы аппаратуры. Что-то жутковатое было в безошибочных, как у автомата, движениях пальцев. Вдруг в полуметре от его лица возникло и закрутилось на месте, непрерывно увеличиваясь в размерах, облачко оранжевых искорок. Я остолбенел. Редчайший, почти невозможный случай! Об этой чертовщине, не имеющей даже названия и появляющейся при неудачных гиперпереходах, ходили легенды.

Не знаю, сколько бы я простоял, скованный ужасом, но Маркин схватил меня за плечо и вышвырнул в коридор. Я упал на пол и метра полтора проехал на животе. Сзади раздался щелчок — автоматически закрылась дверь. Я вскочил и заколотил кулаками по упругому суперпластику.

— Откройте! Я помогу вам! Откройте!

Помощь. Какая от меня могла быть помощь? Но я ломился в дверь, за которой безумствовали кванты вырожденного пространства, словно больше всего на свете боялся остаться по эту сторону. И тут возник невыносимый, раздирающий барабанные перепонки свист. У меня в голове словно что-то переключилось. Вспомнив про экран внутреннего обзора, я бросился в каюту.

Увиденное на экране заставило меня содрогнуться. По рубке гуляли золотистые волны. Сквозь янтарные сполохи проступали очертания распотрошенных блоков. На полу, раскинув руки, неподвижно лежал Маркин.

Я до крови искусал губы, прежде чем система безопасности, зафиксировав снижение уровня излучений до нормы, открыла дверь. Дальнейшее запомнилось отрывисто. Помню, как ворвался в рубку и тут же со всего размаху ударился о какой-то прибор. Боль взорвалась в колене. Глаза застлала дрожащая багровая пелена. Помню искаженное, запрокинутое вверх лицо Маркина, мои руки, лихорадочно расстегивающие у него на груди нелепый радужный комбинезон, страшную в своей неподвижности прямую линию на экранчике кибдиагноста. А потом, угадывая путь в колеблющемся мареве, я тащил тело Маркина из рубки, и нечем было смахнуть жгучую влагу, помимо воли наполнившую глаза.