Антон Первушин - Юрий Гагарин. Первый полёт в документах и воспоминаниях

На невысоком помосте — два перископа. Телевидения тогда еще не было в бункере. У перископов встанут Кириллов и для страховки — Воскресенский. Рядом столик — это место Королева. Зашел в боковую комнату рядом с пультовой. Народу много — главные конструкторы смежных организаций, испытатели, медики, связисты. В углу на столике телеграфный аппарат, рация, микрофон, телефон.

Шел разговор с Гагариным. Слышно было, как кто-то из медиков проговорил:

— Займите исходное положение для регистрации физиологических параметров.

— Исходное положение занял, — донеслось из динамика. <���…>

— Пульс у вас шестьдесят четыре, дыхание двадцать четыре. Все нормально.

— Понял, значит, сердце бьется!

Посчитали бы пульс у кого-то здесь, в бункере. Интересно, сколько бы ударов было? Уж никак не шестьдесят четыре.

В комнатке становилось тесновато. Прошли еще минуты две-три. Через открытую дверь донесся вой сирены. Это был сигнал для тех, кто, не дай бог, замешкался с отъездом. Хотя таких быть не должно. Порядок соблюдался строгий.

В коридоре промелькнули три фигуры. Королев, Воскресенский, Кириллов. Дверь пультовой тут же закрылась. Из внутреннего динамика голос:

— Пятиминутная готовность!

Объявили часовую готовность, получасовую, записали физиологические функции. В общем, все проходило нормально. Самочувствие было хорошее. Настроение также хорошее.

Потом объявили 15-минутную готовность. Надел гермоперчатки. Закрыл шлем. Пятиминутная готовность. Минутная готовность и старт. До этого было слышно, как разводили фермы. Получаются какие-то мягкие удары по конструкции ракеты. Ракета как бы немножко покачивалась.

Потом началась продувка. Слышал, как работали клапана. Затем был произведен запуск. Двигатели вышли на предварительную ступень. Появился легкий шум. Затем на промежуточной ступени шум усилился. Когда двигатели вышли на главную, основную ступень, шум усилился, но не был слишком резким, который заглушал и мешал бы работе. Шум приблизительно такой же, как в самолете. Я был готов к гораздо большему шуму. Затем ракета плавно, мягко снялась со своего места. Я даже не заметил, когда она пошла. Потом чувствовал, как по конструкции ракеты пошла мелкая дрожь. Характер вибрации: частота большая, амплитуда небольшая.

9:00

ЗАРЯ 1 (КОРОЛЕВ): «Кедр», я «Заря-1», «Кедр», я «Заря-1». У нас все нормально. До начала наших операций, до минутной готовности — еще пара минут. Как слышите меня? Прием.

КЕДР: «Заря-1», я слышу Вас хорошо. Вас понял. До начала операции осталась еще парочка минут. Самочувствие хорошее, настроение бодрое, к старту готов. Все нормально. Прием.

ЗАРЯ 1 (КОРОЛЕВ): Понял вас, «Кедр», понял. Я «Заря-1». Хорошо.

9:02

ЗАРЯ 1 (КОРОЛЕВ): «Кедр», я «Заря-1». Минутная готовность. Как Вы слышите?

КЕДР: «Заря-1», я «Кедр». Вас понял. Минутная готовность. Занимал исходное положение, занял, поэтому несколько задержался с ответом. Прием.

ЗАРЯ 1 (КОРОЛЕВ): Понял Вас.

9:03

ЗАРЯ 1 (КОРОЛЕВ): «Кедр», я «Заря-1». Во время запуска можете мне не отвечать. Ответьте, как у Вас появится возможность, потому что я Вам буду транслировать все подробности.

КЕДР: «Заря-1», я «Кедр». Вас понял.

(КИРИЛЛОВ [руководитель испытаний Анатолий Семенович Кириллов]): Ключ на старт!

КЕДР: Понял.

(КИРИЛЛОВ): Протяжка один! Продувка!

ЗАРЯ 1 (КОРОЛЕВ): «Кедр», я «Заря-1», дается продувка.

КЕДР: Понял Вас.

(КИРИЛЛОВ): Ключ на дренаж!

9:04

ЗАРЯ 1 (КОРОЛЕВ): «Кедр», я «Заря-1». Ключ поставлен на дренаж.

КЕДР: Понял Вас. Я «Кедр».

9:05

(КИРИЛЛОВ): Есть ключ на дренаж. Есть дренаж.

ЗАРЯ 1 (КОРОЛЕВ): У нас все нормально. Дренажные клапаны закрылись.

КЕДР: Понял Вас. У меня все нормально. Самочувствие хорошее. Настроение бодрое. К старту готов. Прием.

ЗАРЯ 1 (КОРОЛЕВ): Отлично.

9:06

ЗАРЯ 1 (КОРОЛЕВ): «Кедр», я «Заря-1». Идут наддувы, отошла кабель-мачта, все нормально.

КЕДР: Понял Вас, почувствовал. Прием. Слышу работу клапанов.

ЗАРЯ 1 (КОРОЛЕВ): Понял Вас. Хорошо.

9:07

(КИРИЛЛОВ): Зажигание!

ЗАРЯ 1 (КОРОЛЕВ): Дается зажигание. «Кедр», я «Заря-1»…

КЕДР: Понял, дается зажигание.

(КИРИЛЛОВ): Предварительная!

ЗАРЯ 1 (КОРОЛЕВ): Предварительная ступень…

(КИРИЛЛОВ): Промежуточная…

(КИРИЛЛОВ): Главная…

(КИРИЛЛОВ): Подъем!

КЕДР: Поехали!..

12 апреля 1961 года в 9:07 по московскому времени трехступенчатая ракета-носитель «Восток» (ракета Р-7А с дополнительным блоком Е, 8К72 № Е10316) оторвалась от стартового комплекса полигона Тюра-Там (космодрома Байконур) и доставила корабль «Восток» (3КА № 3) на орбиту высотой в перигее 181 километр и в апогее 327 километров. При этом наклонение орбиты составило 64°57′, период обращения — 89,44 минуты.

Когда «Восток» мчался над просторами Родины, я с особой силой ощутил свою горячую сыновнюю любовь к ней. Да и как не любить свою Родину нам, ее детям, если народы всего мира с надеждой обращают к ней свои взоры! Еще недавно нищая и отсталая, она превратилась в могучую индустриальную и колхозную державу. <���…>

На примерах героических подвигов своих сынов учила нас Родина-мать, с детства прививала самые лучшие и благородные чувства. На земном шаре нет страны более обширной, чем наша. Нет страны более богатой, чем наша, нет страны красивее, чем Советский Союз.

Будучи мальчишкой, я с упоением читал «Слово о полку Игореве» — этот древнейший русский сборник идей преданности Родине. Я любил на переменах простаивать в классе у географической карты, смотреть на великие русские реки: Волгу, Днепр, Обь, Енисей, Амур, словно синие жилы оплетающие могучее тело нашей страны, и мечтать о далеких странствиях и походах. И вот он, главный поход моей жизни — полет вокруг земного шара! <���…>

Я видел облака и легкие тени их на далекой милой Земле. На какое-то мгновение во мне пробудился сын колхозника. Совершенно черное небо выглядело вспаханным полем, засеваемым зерном звезд.

Они яркие и чистые, словно перевеянные. Солнце тоже удивительно яркое, невооруженным глазом, даже зажмурившись, смотреть на него невозможно. Оно, наверное, во много десятков, а то и сотен раз ярче, чем мы его видим с Земли. Ярче, чем расплавленный металл, с которым мне приходилось иметь дело во время работы в литейном цехе.

Ракета шла, не могла не идти! Казалось, что миллионы рук и сердец человеческих, дрожащих от чудовищного напряжения, выносили корабль на орбиту.