Николай Кожевников - Мемуары гидростроителя

Река Клязьма в районе Владимира является судоходной для малых судов только в паводок. С большими трудностями земснаряды были отбуксированы с Волги водным путём с частичным демонтажём надстройки для прохода под мостами, тем же водным путём через Клязьму, Оку, Волгу, Мариинскую систему и Неву земснаряды буксировались в Ленинград на вновь организуемый участок для намыва прибрежных территорий города. Проводка земснарядов, связанная с различными бассейнами, представляла сложную и ответственную операцию.

С работой этого участка связан запомнившейся мною смешной эпизод. В те годы проводился перевод железной дороги Москва-Владимир-Горький на электрическую тягу и Московскому СУ предложили срочно намыть основание под тяговую подстанцию. Меня командировали для решения о принятии этой работы на месте и сообщили в отделение дороги, что выезжает Кожевников. Эту же фамилию в то время носил заместитель Министра транспортного строительства. На перроне вокзала выстроилось с цветами всё местное железнодорожное начальство, не хватало только оркестра. Каково было их огорчение, что я совсем не зам. Министра, но тем не менее я был поселён в лучшую гостиницу.

Эта история имела и продолжение. Ознакомившись с исходными материалами, я быстро разработал проект организации работ, выяснилось, что эту срочную работу по намыву основания для подстанции мы выполнить можем, но для этого нужно добавить к имеющимся в наличии на участке стальным трубам диаметром 600 мм ещё 2 км, которыми Московское СУ не располагало.

Но железнодорожники решили, что я просто отказываюсь от работы и решили «надавить» через Обком партии. Я был вызван ко 2 секретарю Обкома. Из приёмной Обкома я связался с моим начальником СУ И. И. Дукаревичем, который не внёс ясности в мой вопрос, и я позвонил управляющему трестом С. Б. Фогельсону. Он ответил, что в нужный срок трубами трест обеспечить не сможет, о чем я и доложил секретарю Обкома.

По возвращению в Москву я получил от И. И. Дукаревича устный выговор за нарушение субординации моим обращением к С. Б. Фогельсону. Я возразил, что мне был необходим конкретный ответ, так как я не мог обманывать Обком партии. Инцидент этим был исчерпан.

В эти же годы Московское СУ вело работы на строительстве крупной Прибалтийской ГРЭС, которая должна была работать на эстонских сланцах. Граница между Россией и Эстонией, входившей в состав СССР, здесь проходила по реке Нарве, с одной стороны находился эстонский город Нарва с высокими старинными крепостными стенами, с другой русский Иван-город.

С Эстонией я познакомился впервые еще в 1948 г., когда будучи студентом в течение 2-х месяцев находился на производственной практике, работая мастером на торфопредприятии «Турба», снабжавшее расположенную рядом тепловую электростанцию. Отношение городского эстонского населения к русским было сугубо отрицательным. В Таллин вместе с моими друзьями-студентами мы искали торфяной трест, зная адрес, мы спросили у милиционера на вокзале как пройти на нужную улицу, милиционер повернулся к нам спиной. В то время еще действовали банды эстонских националистов, служивших у немецких фашистов, в каждом населённом пункте стояли нави войска. Но Эстония понравилась нам своей аккуратными домиками и чистотой.

Но на строительстве Прибалтийской ГРЭС работали в основном русские, а на нашем участке гидромеханизации в основном переведенные из Городца. Участок располагал двумя земснарядами — «Сотками».

Основной нашей работой была выемка отводящего и подводящего канала для водоснабжения ГРЭС. Каналы проходили через торфяники с надводным забоем до 4 м. Особенностями работы в этих условиях было высокое содержание пней, которые создавали частые остановки землесоса. При прорытии каналов происходило осушение надводной залежи торфа и надводные откосы забоя постепенно уполаживались до заложения 1: 20 и канал заиливался, выемку приходилось производить по 2—3 раза на одних пикетах.

Конечно, это не было учтено проектом и приходилось оформлять дополнительные работы актами с дирекцией строительства. В результате конечный объём выемки оказался в 1,5 раза выше проектного.

На Нарвский участок я приезжал в 1959 и в 1960 гг. Начальником участка в это время был Михаил Иванович Зобнин, молодой инженер с которым я длительное время работал на строительстве Куйбышевской ГЭС. В 1960 г., по окончании работ на Прибалтийской ГРЭС, он был переведен начальником Седнеазиатского СУ в Ташкент. М. И. Зобнин был толковым инженером и добросовестным работником, на Нарвском участке он приобрёл опыт самостоятельной работы.

В Нарве наши русские работники гидромеханизации не остались, даже те, кто получили там квартиры, часть рабочих перешли на вновь организуемый участок Московского СУ по добыче песка для силикатного завода в Таллин.

Впоследствии мне приходилось бывать в Нарве, поражало экологическое загрязнение воздуха выбросами дымовых газов из высоких труб электростанции, серая сажа, как снег, выпадала хлопьями на землю, система газоочистки работала крайне неудовлетворительно.

В 1961 г. в составе Московского СУ был организован Таллинский участок для добычи силикатного песка и обеспечения им крупного завода силикатного кирпича «Мяннику», расположенного на окраине столицы Эстонии — древнего города Таллина. Карьер для добычи песка располагался непосредственно рядом с заводом. Верхняя часть месторождения песка до грунтовых вод к этому времени была выработана с помощью экскаваторов, а добыча обводнённого песка по проекту института «Проектгидромеханизация» должна была производиться с помощью земснарядов.

Проектом предусматривалась также сортировка песка с отделением крупных включений и гравия, но ввиду их незначительного содержания в первые годы эксплуатации земснаряды работали непосредственно с подачей песка в штабель.

Для обеспечения потребности завода в песке, доходившей до 800 тыс. м 3 в год, было смонтировано два земснаряда типа 100—40 К, в том числе один новый с Рыбинского завода Гидромеханизации. В первый год эксплуатации карьера земснаряд разрабатывал пионерный котлован и имел большие простой из-за малого притока грунтовых вод, но по мере разработки забоя приток воды увеличивался, появилась водная акватория и при оборотном водоснабжении земснаряды стали работать стабильно, в том числе и в зимний период, отрицательная температура воздуха в Таллине держалась непродолжительно.

Непредвиденным обстоятельством оказался чрезвычайно высокий износ проточной части грунтовых насосов, песок оказался слабоокатанным и очень абразивным. Износ рабочих колёс грунтового насоса и его корпуса был таким же, как при разработке гравийных грунтов. Большому износу деталей также способствовал перевод грунтовых насосов 16Р-9 на повышенные обороты, в тресте такой переход был проведен повсеместно с целью увеличения подачи и напора насосов. Это техническое решение, на мой взгляд, было необоснованным, в других трестах гидромеханизации пошли путем применения грунтовых насосов с увеличенным диаметром рабочих колёс.