Бен Рич - Skunk Works: личные мемуары моей работы в Локхид

В начале 1959 года мы начали наблюдать тревожную активность внутри России. Вокруг их стратегических баз появлялись странные “звёзды Давида”. Мы достаточно быстро поняли, что это было строительство стартовых позиций зенитных ракет. Теперь у нас был приказ отклоняться от плана полёта и фотографировать “звёзды Давида”, если мы их увидим. Эти первые зенитные ракеты не могли достать нас. Они были предназначены для целей, летящих на высоте до 17 километров, против наших бомбардировщиков. Но мы поняли, что дни наших полётов сочтены. Рано или поздно кого-то из нас собьют. Я точно знал, что это будет другой парень, не я.

Они пытались сбить нас, используя истребители как баллистические ракеты. Они облегчили несколько МиГ-21, разгонялись на них до предельной скорости и летели вверх до высоты 20700 метров, затем двигатели глохли и истребители падали вниз. Предположительно, они могли снова запустить двигатель на высоте десяти километров. Я уверен, что они потеряли несколько самолётов и лётчиков, играя в таких “камикадзе”. Это было безумие, но оно показывало, насколько они были разозлены и отчаяны.

К зиме 1960 года мы получили донесения от разведки, предупреждающие нас об улучшении советских радаров и зенитных ракет. Их новая ракета SA-2 была улучшенной версией старой ракеты, она была способна достичь нашей высоты и она оснащалась мощной боевой частью, которая могла стать смертельной при взрыве в сотне метров от самолёта. Мы по возможности облетали SA-2 с большим запасом. Я должен признать, что все мы волновались. У нас уже давно были катапультирующиеся кресла. Это был такой элемент дополнительного веса, без которого никто в здравом уме бы не обошёлся.

ЦРУ дали проекту имя “Радуга”. Приказы шли прямиком из Овального кабинета и имели наивысший приоритет. Были задействованы все инженеры и конструкторы Келли. Цель: значительно снизить радиолокационную заметность U-2 или президент отменит программу целиком. Эти приказы были получены в 1956, незадолго до нового года, после семи или восьми полётов над Советским Союзом. Русские ревели на нас по дипломатическим каналам. Они не обвиняли нас публично, поскольку этим самым они бы признали, что не могут помешать нашим полётам и это поставило бы их в неловкое положение, но это не делало их угрозы менее беспокоящими.

Таким образом, проблема была в том, чтобы найти способ уменьшить радиолокационную заметность самолёта с размера автобуса на Пятой авеню до размера двухдверного купе. Но большой хвост, крыло и массивные воздухозаборники U-2 затрудняли это, выступая как цирковой прожектор на вражеских радаров. Келли вылетел в Кембридж, штат Массачусетс, чтобы попросить помощи у авторитетной научной группы, проводящей исследования в области противорадарных технологий. Он привёз с собой двух своих лучших экспертов в области радиолокации, доктора Фрэнка Роджерса и Эда Перселла, чтобы помочь нам провести мозговой штурм. Я был привлечён к анализу различных композитов и красок, с помощью которых можно было бы попытаться поглотить радиолокационную энергию, не добавляя слишком большого веса к самолёту. U-2 был окрашен чёрной матовой краской, чтобы не он не бликовал на солнце. Мы хотели сделать его обнаружение как можно более трудным для людей с земли или снизу из перехватчика, пытающегося добраться до U-2. Мы начали экспериментировать с хромосодержащей краской, которая меняла свой оттенок от синего до чёрного при разных температурах, подобно хамелеону. Но краска добавляла больше веса, чем уменьшала заметность, равно как и идея покрасить U-2 узором в горошек, чтобы разделить силуэт на фоне неба. Что касается дурацкого радиолокатора, Роджерс и Перселл предложили радикальное нововведение: растянуть фортепианные струны вдоль всего фюзеляжа в надежде, что как можно больше радиолокационной энергии на всех частотах рассеется в разных направлениях. Струны ухудшили характеристики U-2, и мы потеряли 2100 метров высоты.

Следующее, что мы пробовали - это что-то вроде экрана Солсбери, металлическая сетка, нанесённая на нижнюю часть самолёта, в надежде отклонить входящие лучи радара, но это работало только на ограниченном диапазоне частот и высот.

Келли считал, что более практичным будет нанесение специальной ферритовой краски, которая будет поглощать радиолокационную энергию, а не возвращать её обратно. Краска была умеренно эффективна, но она препятствовала рассеиванию тепла через внешнюю обшивку планёра, и возникли проблемы с перегревом двигателя. Но краска уменьшила ЭПР на один порядок, поэтому мы решили дать ей шанс. Мы назвали эти специально окрашенные самолёты “грязными птицами” и отправили первый из них для лётных испытаний в апреле 1957 года. Наш лётчик-испытатель Боб Сикер поднял U-2 выше 21 километра и передал по радио, что температура двигателя быстро растёт. Спустя несколько мгновений его двигатель взорвался, и, когда высотно-компенсирующий костюм мгновенно раздулся, забрало гермошлема оторвалось и сорвало кислородную маску Боба. U-2 упал и разбился. Нам потребовалось три дня, чтобы найти обломки и тело Боба. Вскрытие показало, что на высоте 21 километра он испытал острую гипоксию и потерял сознание всего за десять секунд. Причиной, убившей Боба, было дефектное крепление забрала гермошлема, которое стоило пятьдесят центов.

ЦРУ настолько хотели выиграть время для полётов над СССР, что Биссел поручил Келли выделить четырёх наших инженеров и попросить их написать фальшивое руководство по полётам для U-2, где написано, что масса самолёта вдвое больше реального, максимальная высота всего 15200 метров, и что на самолёте установлено только научное погодное оборудование. Руководство включало фотографии фальшивых приборных панелей с изменённой маркировкой для ограничений скорости, высоты и перегрузки. Были выпущены четыре копии, затем они были искусственно состарены с помощью сигарет, жирных и кофейных пятен. Каким образом ЦРУ подкинуло их в советские руки, знал только Мистер Б, и он никогда никому об этом не рассказывал.

Взгляд с другой стороны

Джеймс Шербонью

В июле 1957 года грузовой самолёт достал первую так называемую “грязную птицу” на базу в Турции. Она была покрыта пластиком, а из носовой части к мачтам, расположенным на крыле, были натянуты фортепьянные струны. Струны должны были рассеивать лучи от радара, в то время как краска должна была поглощать электромагнитную энергию на других частотах. Но я отнюдь не был в восторге. Моя зарплата была очень хорошей, и это была компенсация за полёты с высоким риском на полуэкспериментальном самолёте, но я никогда раньше не рисковал летать на самолёте-гитаре.

Инженер Skunk Works, прилетевший с “грязной птицей”, признал, что вес дополнительного оборудования будет стоить нам высоты и уменьшения дальности до пяти тысяч километров. 7 июля 1956 года я полетел на “грязной птице” вдоль побережья Чёрного моря на расстоянии 19 километров для проверки советской системы обороны. Полёт длился восемь часов, и на борту было множество специальных записывающих устройств. Мы преднамеренно пытались спровоцировать реакцию советской противовоздушной обороны по всему её южному флангу. План состоял в том, чтобы понять, смогут ли они обнаружить нашу “грязную птицу”. В целом, покрытие и струны работали хорошо, но анализ записей устройств показал, что “плохие парни” наводились на кабину и сопло двигателя, которые были ничем не скрыты.