Бен Рич - Skunk Works: личные мемуары моей работы в Локхид

В первом же задании я выполнил самый опасный полёт в своей жизни. Я вылетел из Аляски, участвуя в программе высотного сбора проб воздуха. Она включала в себя пролёт сквозь радиоактивные облака, образовавшихся после советских и китайских ядерных испытаний. В полётах на большой высоте недалёко от полюса, при хорошей погоде можно было наблюдать кривизну Земли. Также можно было видеть зловещие облака радиоактивного йода, преодолевшие уже неизвестно сколько километров. И нам нужно было лететь прямо в них. Эта программа была начата ВВС, и она была также важна, как и полёты ЦРУ над Россией. Мы летали для Управления снабжением ядерного оружия Министерства обороны [44] Defense Atomic Support Agency , которое забирало шесть собранных нами проб воздуха после каждого полёта и отправляло их в Вашингтон для лабораторного анализа.

По радиоактивным частицам, находящимся в пробах, они могли сказать, подземным был взрыв или надземным, в какой части Китая он произошёл и насколько продвинутой была взорванная бомба. И мы всегда могли отличить пробы воздуха после наших взрывов и чужих, поскольку в наши ядерные устройства помещался небольшой кусок металла, который безошибочно идентифицировался спектроскопами.

Мы считали, что достаточно хорошо защищены от радиации, пока находимся в высотных костюмах, но в те дни мы недооценивали опасность. Считалось, что наиболее проникающая радиация исчезала так быстро, что к тому времени, когда мы пролетали сквозь облака и собирали пробы, риск был минимальным. У нас были личные дозиметры. К тому же, после каждого такого полёта самолёт тщательно мылся, а лётчик проводил ночь в госпитале на всякий случай. И, насколько я знаю, никто там надолго не задержался.

Полёты для сбора проб осуществлялись каждый вторник и четверг и синхронизировались с полётами других “синих кителей” на U-2 из Пуэрто Рико и Аргентины. Один самолёт летел над южным полушарием, а другой - над северным. Таким образом, мы мониторили половину земного шара.

Я несколько раз вылетал из Лавертона, австралийской версии базы ВВС Эдвардс, и летел над Антарктидой. И эти полёты были более страшными, чем разведывательные полёты U-2 во время войны во Вьетнаме, которые я совершал позже. Причина была в экстремальной погоде. При катапультировании при таких низких температурах вы продержитесь всего две секунды. На земле вы продержитесь только пять минут. Расстояния были настолько большими, что не было никакого шанса, что вас эвакуируют вовремя.

Я летал в то время, когда китайцы проводили много ядерных испытаний, поэтому я привык к десятичасовым полётам. Я выпивал пинту с половиной апельсинового сока через специальное отверстие в шлеме, но даже при этом после долгого полёта мои ногти были настолько хрупкими от общего обезвоживания, что я мог просто ломать их. Мы также обеспокоены тем, что наши зубы могут испортиться из-за озона. Возможно, это были всего лишь бабушкины сказки, но мы все беспокоились об этом; я попросил своего дантиста изготовить для меня зелёные фальш-зубы, которые я надевал поверх настоящих зубов на время полёта.

Также я много раз участвовал в так называемых периферийных полётах вдоль границ Китая и СССР, собирая данные. Всё, что я должен был сделать - это щёлкнуть тумблером и устройства на борту начинали записывать частоты и сигналы от “плохих парней”. Я хорошо запомнил миссию под кодовым именем “Конго Мейден”. Пять U-2 одновременно летели над северными границами Советского Союза. На борту мы несли устройства ECM под названием “Система 12”, поэтому мы точно знали, когда советские радиолокаторы захватывали нас по характерным сигналам в гарнитуре. В такие моменты мой сфинктер сжимался довольно сильно.

Уже в 1960 году я вылетал с Окинавы, чтобы пролететь над Вьетнамом. Я летал над Долиной Кувшинов [45] Территория с археологическими памятниками недалёко от границы Лаоса и Вьетнама и видел, как Дядюшка Хо [46] Хо Ши Мин надавал французам по заднице. Затем, во время Карибского кризиса в 1962 русские выпустили по мне несколько ракет SA-2. Они прошли мимо, спасибо чёрному ящику в хвосте, который хорошо сработал. Поэтому я поверил в его эффективность.

Но это была ерунда по сравнению с тем, что произошло с другим пилотом U-2 ВВС, майором Чаком Моусби. В самый разгар Карибского кризиса он вылетал с Аляски для обычного сбора проб воздуха. Его полёт проходил посреди ночи над Северным полюсом, и, когда он разворачивался, чтобы вернуться на Аляску, он ошибся курсом и полетел прямо вглубь советской территории. Русские сразу засекли его и подумали, что это летит американский бомбардировщик, чтобы сбросить атомную бомбу и начать Третью мировую. Мы следили за переговорами истребителей, поднятых для его перехвата. Чак мог видеть инверсионные следы дюжин истребителей, пытающихся достичь его высоты и сбить его. Президенту Кеннеди пришлось звонить Хрущёву и уверять его в том, что этот самолёт не имеет цели атаковать, а просто выполнял полёт для исследования погоды и случайно залетел на их территорию. С Моусби не было двусторонней радиосвязи, у него был только высокочастотный радиоприёмник. Кто-то на заправщике догадался передать Чаку, что над Аляской начался рассвет и ему надо развернуть самолёт под углом 90 градусов к свету и лететь в этом направлении. Чак послушался и полетел в сторону западной части Аляски, где пара F-106 встретила его и сопроводила на базу. В итоге Чак совершил самый долгий полёт на U-2 в истории - он продолжался около 15 часов. Он выработал всё топливо и был вынужден приземляться с заглохшим двигателем и шлемом, полностью покрытым инеем.

ЦРУ годами летало над Кубой на U-2. И в августе 1962 года они преуспели - были сделаны снимки, доказывающие, что русские развернули баллистические ракеты SS-4 и SS-5 у нас прямо под носом. Когда Кеннеди показали фотографии ракетных позиций, он спросил: “Как мы можем узнать, есть ли на этих позициях личный состав или нет?” Тогда Кеннеди показали фотографию, снятую с высоты 22 километров, на которой рабочий посещал отхожее место под открытым небом. Снимок был настолько чётким, что было видно, что этот парень читает газету во время посещения туалета.

Первое, что сделал Кеннеди, - увеличил интенсивность полётов. Второе - передал дела ВВС. Если кого-то собьют, то он хотел, чтобы это был военный лётчик, а не сотрудник ЦРУ. Таким образом, я был одним из восьми лётчиков ВВС, которые осуществляли полёты над Кубой во время кризиса. Мы вылетали с базы ВВС Маккой во Флориде, по три или четыре раза за день. Поскольку наши полёты были относительно короткими, мы несли меньше топлива. Поэтому мы могли набирать высоту больше обычной, и это было очень кстати, потому что некоторые полёты были очень неприятными.