Пинакотека 2001 01-02

3. Эскиз (макет) панорамы сражения под Москвой. 1835 Шесть панно, составляющих единое целое, 73 х 697, с подписью Ш.Ланглуа, одно из которых датировано 1838 годом. Вышеупомянутые панно – эскизы к будущей панораме, впоследствии переработанные, в частности, для выставки 1839 года Музей Армии, Париж (хранится в музее Версаля ) Фото: музей Армии

«Зритель, находящийся в центре села Семеновского, сожженного русскими, является свидетелем генерального сражения и следит за. всеми его перипетиями, обозревая перспективу. Я вижу перед собой, в то время как колокольни отдаленного села Бородино располагаются справа, одиноку ю фигуру императора, стоящего впереди членов своего штаба на невысоком холме на краю Агницкого оврага. Оупсюда он окидывает своим орлиным взором поле брани и руководит всеми боевыми действиями. Позади него до самой кромки горизонта тянутся ряды старой и молодой гвардии – великолепный резерв, в тот день не участвовавший в сражении, уступивший пехоте лавры, грядущей победы. Справа и слева от императора все другие воинские части решительно наступают на неприятеля. Со стороны Утицы я вижу корпус герцога д Абрантеса, части генерала Понятовского, короля Неаполитанского и маршала Нея. Я угадываю путь, проделанный ими за утро, когда они гнали и теснили отступающего противника, и замечаю вдали маршала Нея, уже обходящего русских с левого фланга. Со стороны Бородино движется армейский корпус генерала Груши с великолепными дивизиями под командованием Брусье, Моран.а, Клапареда, Жерара, Латур-Мобура и Коленкура; он отбрасывает русских солдат за пределы села Семеновское. И, самое главное, я вижу там прославленный редут, столь доблестно взятый генералом Коленкуром – командиром пятого полка кирасиров (этот подвиг стоил ему жизни), а также сотни артиллерийских орудий, обстреливавших русские войска два часа кряду и решивших исход сражения. На заднем плане русская армия обороняется с бесподобным мужеством. Ее отважная кавалерия, предпринимает тщетные попытки вклиниться в каре пехоты. Поблизости, там., где русские кирасиры прорвали огневые позиции французов, завязалась страшная рукопашная, схватка, но пехота, приходит на помощь, и атака отбита.; всего лишь через час русские, продолжающие сражаться лишь для. того, чтобы расчистить себе путь отступления, покинут поле брани, на котором они оставят, пятьдесят тысяч своих соратников». (Journal, des Artistes, 1835, 30 августа)

Примерно через год после открытия выставки она продолжала пользоваться неизменным успехом: «Благодаря устойчивой чудесной погоде приток зевак и любителей искусства в Панораму не ослабевает. Картина пожара в Москве вызывает все большее одобрение знатоков; нескольких месяцев оказалось достаточно, чтобы привести в соответствие части этого гигантского полотна; иллюзия присутствия была настолько убедительна, что, поистине, добиться большего было бы невозможно» (Le Moniteur Universel, 1840, 12 марта).

Поправки, о которых идет речь, были сделаны в течение зимы, и, возможно, объясняются тем, что создание панорамы было делом рук большого количества художников и последующая гармонизация произведения была необходима. По-видимому, картина создавалась довольно поспешно, что и отмечает один из обозревателей: «Прежде всего эта работа похожа на панораму лишь благодаря своей круговой конструкции, однако иллюзии перспективы практически нет; зритель ни на миг не забывает, что он видит полотно – это лишь эскиз к Панораме» (Journal de Paris, 1839, 4 июня).

Так или иначе популярность этой панорамы во многом была связана с оживлением интереса к наполеоновской эпохе: «Позавчера большая толпа зевак заполнила подступы к национальной Панораме; дело было в том, что там проводилась встреча нескольких иностранных генералов и ряда сановников Империи. Было любопытно, но вместе с тем грустно смотреть на то, какие чувства испытывают старые солдаты перед лицом этой великой и ужасной страницы нашей военной истории, воссозданной господином Ланглуа с убедительной достоверностью. Следует также добавить, что с некоторых пор все, что было связано с империей, стало предметом подлинного культа и всеобщего восхищения, быть может, несколько запоздалого, но тем не менее еще более искреннего и прочувствованного, чем прежде» (Le Moniteur Universel, 1840, 29 июля).

Все комментаторы отмечали, что в центре композиции находился Наполеон: «Господин Шарль Ланглуа поместил зрителя на одной из кремлевских башен. Все взоры, в первую очередь, устремляются к многочисленным внушительным постройкам, сосредоточенным в стенах этой крепости. Старый и новый дворцы, ярко освещенные солнцем, восхитительно выделяются на фоне моря огня, объявшего небо и землю. Перед этими мощными стенами возвышается император Наполеон в седле со свитой своих гвардейцев и членов штаба» (Le Moniteur LTniversel, 1839, 28 мая).

Из всей истории наполеоновских войн пожар в Москве особенно сильно поразил воображение французов масштабом катастрофы и ее символическим значением. Несколькими годами позже Виктор Гюго напишет в сборнике «Возмездие» (1853):

Перевод Г.Шенгели

4. Сражение под Москвой 7 сентября 1812 года. 1836

По заказу Исторического музея Версаля Экспонировалась на Салоне 1838 года

Полоцкое сражение 18 августа 1812 года. 1836

По заказу Исторического музея Версаля Экспонировалась на Салоне 1843 года

Это не только мнение Гюго, оно встречается и в комментариях журналистов по случаю открытия панорамы:

«Русские преподали нам в Москве страшный урок национального самосознания, в котором мы, ослепленные громкой и бессмысленной славой, блистательными, но губительными победами, так нуждались. Поэтому мы призываем всех посетить панораму московского сражения и воздать должное замыслу художника» (Journal de Paris, 1839, 4 июня).

Можно только удивляться тому, насколько французы были заворожены картиной русской кампании, обернувшейся для Наполеона военным и политическим крахом, и какую ностальгию она вызывала у ветеранов Великой армии. Ланглуа рассказывает о посещении московской панорамы бароном Ларреем, «проливающим слезы при воспоминании о выдающихся личностях этой грандиозной и удивительной эпохи».