Авиация и космонавтика 2006 07

– Капитан Андрианов на службу прибыл!

Несколько растерявшись от неожиданности, курсант ответил с легким грассированием на французский манер, вынужденно не изменяя позы:

– Очень пр'иятно!

Из прямо-таки гашековской ситуации офицер вышел блестяще:

– Вынужден объявить Вам замечание за нарушение Устава, требующего от каждого военнослужащего своевременно ремонтировать обмундирование!

Ясно, что тезка бравого солдата Швейка был из категории обойденных вниманием системы Всеобуча.

Наше подразделение продолжали называть карантином, хотя с момента перевода молодых матросов в училищный городок ни о какой изоляции от остального личного состава не могло быть и речи. Нас и до этого старались держать в курсе основных событий в жизни училища, но даже и без официальной информации мы своими глазами с захватывающим интересом как бы просматривали озвученные фрагменты документального фильма о своем не так уж далеком будущем.

Во время прохождения Курса молодого матроса мы почти ежедневно общались с курсантами выпускного курса и их инструкторами. Происходило это большей частью в «курилке», неподалеку от входа в курсантскую и летную столовую. В центре большого квадрате, образованного скамьями, установленными в тени белых акаций, – врытый в землю обрез металлической бочки, а рядом с этой «пепельницей» – экзотический агрегат для прикуривания из списанного авиационного «магнето». В этом «клубе по интересам» все были благожелательно настроены друг к другу и равны – старшие и младшие, курящие и некурящие.

Немного робея и большей частью помалкивая, присоединялись к ним и мы. К нашему жадному любопытству относились с пониманием. Считанные минуты этих неформальных бесед молодых, крепких, но без признаков избыточного веса, с загорелыми лицами, выгоревшими на солнце бровями и прическами, с еще неулегшимся после полетов возбуждением курсантов и их летных учителей протекали так быстро! В субботние вечера и воскресные дни, по подсказке командира взвода, мы старались не докучать третьекурсникам 1*.

Зато с бесстыдством молодости обкрадывали личное время своего терпеливого наставника старшего лейтенанта Быстрова. Его ответы на нсйии бесконечные вопросы нередко перерастали в серьезные и доверительные разговоры о летной профессии. Мы не скрывали своих сомнений и опасений всякого рода относительно предстоящей учебы. В свою очередь, старший лейтенант Быстрое не утаивал от нас трудностей и настраивал на серьезное, взрослое отношение к не совсем обычному процессу обучения в авиационном училище. Не скрывал он и того, что часть из нас может быть отчислена по причине летной неуспеваемости. Одновременно с этим он ориентировал нас о возможности перевода в другие училища в подобных случаях.

Как ни мучительно долго тянулись отдельные часы занятий в карантине, но дни и недели летели незаметно. Вот уже в первых числах октября сдали экзамены по технике пилотирования самолета Ут-2 курсанты первого курса и практически прямо из лагерей отправились в свой первый курсантский отпуск. А к концу первой декады октября успешно сдали все Государственные экзамены по технике пилотирования и боевому применению освоенных самолетов и по теоретическим предметам курсанты выпускного курса. Они начали возвращаться из лагерей полков в училищный городок. Общение с ними в свободное от занятий время нам не возбранялось. К нам они относились лучше, чем в иных семьях относятся к младшим братьям – без тени превосходства, пренебрежения или грубости. Но без разъяснений чувствовалось, что для них наступил особый этап жизненного пути в ожидании приказа о присвоении офицерского звания и назначении места дальнейшей службы.

Жили выпускники в это время по довольно свободному распорядку дня, но массовое увольнение в город им по- прежнему разрешалось только по субботам и воскресеньям. В будни – в ателье военного пошива на очередные примерки офицерского обмундирования или в баню – их водили строем классными отделениями или поэскадрильно. Туда и обратно они шли обычно с песнями (так легче идти в ногу). Нередко, возвращаясь к обеду или ужину, строи выпускников к столовой подходили одновременно с карантином. Благодаря этому мы постепенно знакомились с репертуаром четырех так называемых «боевых» полков училища. Колорит репертуара можно обозначить как Военно-морской, Военно-исторический, авиационный и Ку- банско-Донской казачий. Весьма злободневно в исполнении выпускников звучал припев фронтовой песни летчиков, в которой тип самолета «Мессершмитт» был заменен на тип реактивного истребителя недавнего нашего союзника:

«Эх, крепки ребята-ястребки – с «Метеором» справится любой!

Ты согрей нас жарко, фронтовая чарка – завтра утром снова в бой!»

И никого это не удивляло, потому что еще в марте 1946 г. прозвучала зловещая речь Черчилля в Фуллтоне и не за горами было массовое перевооружение советской авиации на реактивную технику.

В середине октября 1947 г. метеослужба Ейского авиаучилища выдала прогноз о возможном резком похолодании в последней декаде месяца. Карантину выдали шинели. Прогноз оправдался. Правда, выпавший снег через два дня растаял, но «шинелки», как их ласково называл жизнерадостный молодой матрос Шишков, пригодились – с моря иногда дул пронизывающий до костей ветер.

Прекратились полеты с курсантами, но летная работа в училище продолжалась, хотя характер ее даже на наш неопытный взгляд изменился. Центральный аэродром гудел днем и ночью в простых и сложных метеоусловиях. Чередовались полеты самолетов различных типов. С середины октября в небе нередко появлялись группы самолетов Ут-2, Ла-7, Як-9 численностью от 4-6 до 18-20. Наиболее многочисленные из них обычно выходили на аэродром со стороны города, разгоняясь со снижением, проносились над летным полем на малой высоте с большой скоростью и после четкого, красивого роспуска с минимальными интервалами по времени производили посадку парами самолетов. Нередко можно было наблюдать сбор взлетавших с аэродрома пар истребителей в группы из восьми-двенадцати самолетов, уходивших затем от аэродрома с набором высоты тем или иным курсом.

Нам объяснили, что продолжаются полеты по плану с летно-инструкторским составом авиаполков и управления училища и исследовательские полеты с целью совершенствования методики летного обучения различным видам полетов, включая боевое применение. Большое внимание в этот период года уделяется полетам по приборам в закрытой кабине (под «колпаком») днем и ночью, освоению полетов ночью, полетов в облаках днем и ночью. Полеты же в составе различной численности групп связаны не только с необходимостью тренировки и совершенствования в групповой слетанности, но и с перегонкой самолетов в ремонтные предприятия и возвращением их после ремонта, а также с перегонкой передающихся в училище самолетов с аэродромов базирования авиаполков ВВС Флотов, переучивающихся на новую авиатехнику. Наконец, началась перегонка самолетов авиаполков училища из лагерей на «зимние квартиры» – Центральный аэродром. После перебазирования в город Ейск , завершения выполнения плана летной подготовки и перевода матчасти на зимнюю эксплуатацию инженерно-технический и летный состав авиаполков Ейского училища в большинстве своем ушел в очередной отпуск. В те годы военному летчику полагалось ежегодно в обязательном порядке отдыхать 24 суток в санатории или доме отдыха и 30 суток в любом населенном пункте СССР. Проездные документы при этом выписывали по желанию отпускника для поездки только к одному из мест отдыха и обратно. Время на дорогу определялось по нормативам железнодорожного транспорта (тонкостей, относящихся к водному транспорту, не помню) Если отпускник предпочитал лететь самолетами Аэрофлота, то он доплачивал разницу цен из своего кармана, но при этом дата возвращения из отпуска в свою часть не изменялась. Поздняя осень, зима и ранняя весна считались тогда неблагоприятными для полетов временами года, но вполне подходящими для отпусков летного и инженерно-технического состава. Исходя из этого, а также из соображений боеготовности, летчики строевых частей нередко отправлялись в отпуск сразу всем составом эскадрильи. На авиаполки авиаучилищ не возлагали задач повседневной боевой готовности и боевого дежурства, поэтому их постоянный летный и инженерно-технический состав отдыхал в отпусках, как правило, в период с конца ноября до начала февраля следующего года.