Денис Окань - Философия полёта. Небесные истории – 6

В левом кресле – Валерий Анатольевич Иванов

Я налетал часов сто с гаком, когда пришлось однажды садиться в Красноярске. Погода была не то чтобы той, которую пилоты называют «сранью», но близкой к этому – в сводке передавали шестьдесят метров высоты нижнего края облачности и восемьсот метров видимости. Абсолютный минимум для нашего захода! Но ветра не было – аэропорт накрыло туманом, а в нём ветер явление редкое.

Я уже успел к этому времени прилично набить руку на выдерживании директорных стрелок в центре (ещё бы – раз все заходы были моими), и в таких почти штилевых условиях полёт по глиссаде уже не был проблемой. Наоборот, отсутствие видимости за окном не отвлекало, и я увлечённо пялился в ПКП 11 11 Пилотажно-командный прибор на Ту-154, который совмещал в себе авиагоризонт, индикацию системы ИЛС и директорной системы. , не давая «кресту» директорных стрелочек выползти из центрального кружочка. Валерий Анатольевич изредка помогал – кратко (я бы сказал, по-домашнему, «не по уставу») подавая команды бортинженеру на установку режима: «Добавь два…", «Сбрось один». Штурман делал свою работу, периодически диктуя высоту и скорость. Обычный такой заход. Спокойный. По самому минимуму погоды.

Командир должен был забрать у меня управление на высоте принятия решения (шестьдесят метров) – в таких условиях посадка не дозволялась не только мне, зелёному, но и опытному второму пилоту. Однако, стоило открыться полосе (это произошло лишь на мгновение раньше, чем самолёт достиг ВПР), как я услышал в наушниках голос Валерия Анатольевича:

– Денис, продолжаешь пилотировать. Не волнуйся!

– Решение? – ножом прозвучала сакральная фраза штурмана.

– Са-адимся! – последовал спокойный ответ командира.

Естественно, я заволновался, и стрелки начали расползаться – обычная ошибка неопытного пилота, когда он перед самой посадкой вдруг отвлекается на поиски земли. Этому ещё мне предстояло научиться – даже отвлекшись от приборов, мышечной памятью и твёрдой хваткой продолжать вести самолёт по прежней траектории. Валерий Анатольевич тут же парой движений штурвалом вернул самолёт в нужное русло.

– Продолжай сам, – слышу его голос в наушниках.

Я вцепился в штурвал, вспомнив наставление отцов-командиров, без которых не обходился каждый наш послеполётный разбор в «Надежде»: «Этой машине важно не мешать! Собери стрелки в кучу, стриммируй, доведи её до полосы, не разбалтывай – она сама сядет!»

В абсолютном безветрии наш 85395 приближается к полосе. Светящиеся в белёсой мгле боковые огни трапецией уходят вперёд и тут же теряются. Туман-туманище!

– Торец, пятнадцать! – звучит голос штурмана.

Я держу штурвал, не позволяя себе даже дышать – так хорошо я, пожалуй, ещё ни разу к полосе не подходил! И мне не хочется нечаянным вздохом сбить самолёт с траектории.

Лишь бы не забыть дать команду на установку малого газа!

Боковым зрением вижу, как командир демонстративно убрал руки со штурвала вверх… Валерий Анатольевич уверен, что из такого идеального положения самолёт я посажу.

Миг паники – как бы не подвести! Заставляю себя быть спокойным.

– Десять метров! Шесть! – штурман продолжает отсчёт высоты по радиовысотомеру.

– Малый газ! – чуть ли не кричу я заветную команду.

Руды 12 12 Профессиональный жаргонизм от РУД – рычаги управления двигателями. , повинуясь руке бортинженера, уходят назад, я замираю со штурвалом в руках, а ладони командира парят в воздухе…

Колёса основных стоек нашли землю, зашуршали и мягко-мягко потащили остальной лайнер за собой. Я в экстазе!

– Интерцепторы, реверс! – командует Валерий Анатольевич. – Торможу!

«Этой машине важно не мешать! Доведи её до полосы как следует – и она сама сядет!» У меня не было сомнений в правдивости этой фразы, но когда я это вдруг сделал сам, да ещё и в таких неподходящих для посадки вторым пилотом условиях…

– Денис, ты сам посадил. Ты же видел – я руки со штурвала убрал.

Я видел. Но я… не верю! Как? Мне это удалось сделать, в такую погоду, и при этом красиво ?

Полтора часа стоянки. Два с небольшим часа полёта обратно. Мы вернулись в Норильск, где на ВПР управление, соблюдая инструкцию, Валерий Анатольевич забрал. Ровно сутки, пока мы отдыхали в «Надежде», я ходил павлином от осознания собственных успехов… В следующем полёте я попытался повторить своё достижение, но взял штурвал «на себя» излишне рано – машина подвзмыла, я попытался тут же вернуть её назад, отдачей штурвала больше, чем надо… И тут же почувствовал, как управление забрали уверенные руки командира. Пара точных движений – отклонение исправлено, и самолёт опустился на стойки шасси. Мне оставалось лишь мягко придерживаться за «рога», запоминая, как командир это делает.

И снова возвращение из рейса. Снова ставшая уютным домом гостиница «Надежда», разогретые касалетки, боевые «сто грамм». Разбор полётов – основа обучения молодёжи!

Вдоволь «налетавшись» на разборе, экипаж разбредался по койкам. В «нумерах», к слову, жили по двое, а то и по трое – немыслимо было предположить, что в будущем каждому пилоту будет положен собственный номер.

Я ложился в скрипящую железной сеткой кровать и, обмозговывая состоявшийся полёт, пытался заснуть под сокрушавший стены «отеля» богатырский храп командира Ту-134 Виктора Свиридова. Его старались селить в номере одного, чтобы спасти хотя бы одного коллегу от гарантированной бессонницы, но даже несколько стенок порой не спасали.

…В номере, за перегородкой в туалете непрерывно журчала вода в унитазе, помнящем седалища первых поселенцев. Шёл 2003 год. Где-то в другой вселенной экипажи «Боингов» и «Эрбасов» жаловались на громкие кондиционеры в гостиницах и на приевшийся европейский завтрак…

Сказал бы мне кто-нибудь, что всего через несколько лет я буду бороздить небо на «Боингах» и раскладывать вещи в шкафу отдельного – с кондиционером! – номера, коротать время в отеле, периодически отмокая в сауне и плавая в бассейне…

Я бы рассмеялся в лицо такому сказочнику!

Июль, август… Мы начали выполнять полёты по программе вывоза норильских детей в Абакан, и эти рейсы сразу же стали моими любимыми.