А. Тюрин - Воспоминания главного конструктора Петра Александровича Тюрина

На реке Воронеж. 1937 год

Воронеж уникальная лесостепная река с таким сильным течением, что плыть против него просто невозможно. Все было так, пока не была построена плотина недалеко от в впадения реки в Дон, ниже города Воронеж. Торопливость в создании «Воронежского моря» привела к затоплению огромного пространства пойменных лугов левого берега. При большом зеркале глубина «моря» невелика, что привело к заболачиванию левого берега и цветению воды. Проблема водоснабжения города не была решена, так как вода даже для технических нужд оказалась непригодной. Тем не менее продолжается выкачивание подземных вод из артезианских скважин. Несомненно, придет время осушить «море» и вернуть часть земель в сельскохозяйственный оборот.

Река Воронеж особенно привлекательна во время ледохода и бурного разлива. Оказаться на берегу реки при ледоходе – захватывающее зрелище. Сравнительно небольшая река, примерно 50—60 м ширины с быстро несущимися льдинами, бурно разливалась буквально на глазах. Откуда берется мощь водяного вала у степной реки? Низкий пойменный берег становится водной гладью на километр и более, превращается, в нашем представлении, в море.

Левобережный район Воронежа с акварели М.М. Вересина: Река Воронеж, река Старый Воронеж, Адмиралтейская церковь (Успенская), цейтгауз Петра 1. 1925 год

Не менее интересно гулять по лугам при спаде воды. Появляются отдельные островки, они сменяются старицами, когда река входит в свои берега. В нас вселялся какой-то дух бродяжничества, весенний чарующий воздух пьянил и приводил в телячий восторг. Перескакивать через отдельные протоки, сначала с осторожностью, а потом и без нее, доставляло огромное удовольствие. Обычно дело кончалось промачиванием ног, но однажды брат Владимир провалился по пояс и мокрым возвратился домой. Удивительно, но такие «ванны» не приводили к серьезным простудам.

Природа Воронежского края благодатна, во многом неся признаки южных зон, благодаря чернозему, сильно прогретому летом и отдающему тепло до поздней осени. Картофель, фасоль, злаки, всевозможные овощи в огородах могли полностью обеспечить продовольственную проблему для всего населения. Небольшие по площади сады и огороды были в состоянии обеспечить запасом овощей и фруктов на весь год.

Воронежская земля дает прекрасные урожаи яблок и груш. Один сорт яблок Воргуль незабываем, по вкусу превосходит знаменитый алма-атинский Апорт. Однажды хозяин сада предложил нам снять груши с большого старого дерева. Старший брат Борис с ловкостью обезьяны залез почти до самой макушки, как вдруг быстро скатился вниз и бездыханным упал на землю. Оказалось, что он потревожил гнездо больших ос – шершней, которые успели его несколько раз ужалить. Как не прийти в отчаяние, не впасть в панику? Вот тут и проявилось огромное самообладание мамы. Она стала выжимать яд из ранок, попросила принести крепкого чая. Сознание Борису вернулось, но нам было уже не до груш и яблок.

Наши шалости иной раз оборачивались серьезными происшествиями. Однажды, прыгая на скирдах соломы на институтской ферме, Борис неудачно спрыгнул на слишком рыхлую копну с высокой скирды и подвернул ногу. Она сломалась в лодыжке. От дома было далеко и до больницы не близко, около километра. Мы с братом Владимиром на руках дотащили Бориса до больницы, где фельдшер Серафима Михайловна наложила гипс. Все обошлось.

Несколько слов о больнице и ее людях. Маленькая, но уютная больница находилась на территории Сельскохозяйственного института несколько в стороне от основных корпусов. В штате больницы были: главный и единственный врач Иван Васильевич Шепелев и фельдшерица Серафима Михайловна. Жили они при больнице, с делом справлялись замечательно и пользовались уважением. Иван Васильевич раньше был земским врачом. Он вернулся с Первой мировой войны почти без голоса (ранение или контузия), но, несмотря на это, оставался опытным специалистом. Только в очень редких случаях ради операций, больные направлялись в городские клиники. Так операция по поводу воспаления аппендицита у брата Владимира была сделана в городе и своевременно, без осложнений, благодаря точному и быстрому диагнозу, поставленному Иваном Васильевичем.

Писчая бумага была в дефиците. Анализ крови на обороте контурной карты

Летом мы всегда бегали босиком, поэтому подошвы обрастали толстым слоем кожи, что позволяло бегать по скошенному лугу или даже по жнитве. При этом иногда возникали травмы. Сбивали пальцы о колышки, оставленными студентами-практикантами по геодезии, ранились колючками терновника или шиповника. Медицинских знаний у нашей мамы хватало с избытком. Помнится у Владимира раздулась пятка. Причиной был шип терновника, воткнувшийся вертикально через толщу пятки. Все вокруг загноилось. Мама, прокалив большую иглу, подцепила шип и вытащила его. Потом с помощью компресса вылечила ногу.

Мои старшие братья Борис и Владимир были разными по натуре и характеру. Борис очень подвижный, порой озорной, в то же время мечтательный и часто как бы отрешенный. Он мог часами разбирать почтовые марки и мурлыкать себе под нос или читать запоем приключенческую литературу, особенно Александра Дюма. Уже будучи взрослым, Борис неоднократно перечитывал любимые книги и французские романы в подлинниках, так как неплохо знал французский.

Борис рано вступил на самостоятельную дорогу. В то время, чтобы поступить в институт надо было быть рабочим, и он поступает в геологическую партию. Такая партия была далеко от дома, в Монастырщине, и надо было рано вставать и уходить из дома. Склонность к геологии проявилась под влиянием профессора Дубянского, нашего соседа по дому. Дубянский заведовал кафедрой геологии в сельскохозяйственном институте, был специалистом по глинам и огнеупорам. По его рекомендации, в частности, был построен завод огнеупоров в Семилуках под Воронежем.

Борис. 1937 год

Чтобы поступить в Ленинградский горный институт, нужна была характеристика с места работы и требовалось самому быть рабочим (сын профессора считался сыном служащего). Вот почему Борис продолжал работать в геологической партии и в 1931 году смог поступить в Ленинградский горный институт на геологоразведочный факультет. С третьего курса Бориса в приказном порядке, без его желания, перевели на угольно-эксплуатационный факультет. Однако, Борис проявил настойчивость. Он продолжал заниматься на двух факультетах одновременно и в конце обучения защитил два диплома, причем, оба с отличием. Имя Бориса занесено на мраморную доску почета института. На Бориса отец возлагал большие надежды. Склонность к исследовательской работе, целеустремленность в решении поставленных научных задач, сформировали его как крупного ученого, профессора, доктора геолого-минералогических наук с большим практическим опытом.