Е. Адлер - Земля и небо. Записки авиаконструктора

Приехав в Горький, захожу к главному инженеру этого агрегатного завода.

– Я от Яковлева. Вы поставляете основные стойки шасси Саратовскому авиазаводу для самолета Як-40?

– Да, а что?

– Большая ли трудоемкость механической обработки головок этих стоек?

– Они нас просто замучили. Особенно фрезерование внутри каждого отрога, просто наказание. Никаких подходов для замеров толщины стенок нет.

– Хотите, я отменю не только внутреннюю, но и наружную обработку? Будете брать штампованную заготовку и приваривать ее целиком, как она есть. А после закалки расточите ее вместе со стаканом, отшлифуете и все.

– Да я на вас за это молиться готов.

– Молиться не надо. Давайте подпишем документ: с очередной стойки вносится такое-то изменение конструкции и технологии. Две первые стойки с этим изменением срочно направляются в ОКБ Яковлева для контрольных испытаний.

– Договорились. За мной магарыч, – сказал главный инженер.

– Когда получим стойки, сочтемся.

Между тем, Сергей Кулагин своим авторитетным басом убедил АэСа в том, что всему виной разветвление головки стойки. Стоит только вварить между «рогами» вкладыш, как трещины перестанут возникать.

Что ж, вварили. Испытали на повторные нагрузки. Через то же самое количество циклических нагружений трещины стали возникать точно так же, как и без вкладышей.

Другой деятель, Михаил Бендерский, развил бурную активность. Ему удалось установить закономерность, что на самолетах Як-40 с количеством посадок меньше ста трещин нет. Благодаря этому факту приемку самолетов в Саратове возобновили, эксплуатацию- тоже, но ограничили ресурс главных стоек шасси ста посадками.

Тут подоспели стойки из Горького с усиленными головками. Что только с ними не проделывали, но ни циклические повторные нагру- жения, ни ударные копровые испытания, ни завершающие летные испытания к трещинам больше не приводили.

Дефект окончательно устранен, вся эта эпопея с трещинами завершена, а вопрос остался: почему опытные стойки, также проходившие без трещин циклические, копровые и статические испытания, а также все летные испытания, выдерживали, а серийные, изготовленные по тем же чертежам, их не выдержали?

Ответ оказался простым как гвоздь. Мы вместе с Сергеем Мусоли- ным разыскали старые опытные стойки, изготовленные на нашем заводе и подвергшиеся всевозможным испытаниям, и разрезали их головки. Оказалось, что в труднодоступных местах, как раз там, где и возникли эти трещины, толщина стенок была примерно вдвое больше, чем требовалось чертежом. Эти-то случайно усиленные стойки, выдержав положенные испытания и ввели всех в заблуждение. А серийный завод, скрупулезно добиваясь выполнения требований чертежа, как раз и стал невольным «виновником» всей этой скандальной истории с трещинами.

Среди всевозможных требований, которые обязан выполнить разработчик самолета, есть и такое: произвести упреждающий налет с пассажирами. Это означает, что прежде, чем начать регулярные рейсы с платными пассажирами, самолет должен налетать в служебных «технических» рейсах, имея на борту каких-то людей, а не официальных пассажиров, определенный километраж, положенное число часов и сделать определенное число посадок.

Як-40 в Одессе во время «технического» рейса. Среди пассажиров самолета – актриса Н.Фатеева (пятая слева), слева от нее космонавт Б.Егоров. На снимке присутствует и автор книги, он третий слева.

Специально предназначенный для этой цели самолет Як-40 стали гонять по всей стране. Как было устоять перед соблазном, принять участие в этих увеселительных полетах в качестве балласта!

В одном из таких полетов среди «пассажиров» оказались космонавт Борис Егоров и его жена, киноактриса Наталья Фатеева. В Одессе эта супружеская пара сошла с самолета, а мы продолжали свое путешествие до Баку, где заночевали. Наутро перелетели Каспий, прошли над песками пустыни и приземлились в знойном Ашхабаде. Пока самолет заправляли топливом, мы успели прочувствовать торжественную неподвижность давящей жары и насмотреться на невозмутимых, с царственной походкой, одногорбых верблюдов. Продолжая полет над пустыней, миновали Самарканд, где желтые воды реки, разбившись на рукава, петляли среди бескрайних песков. Приземлились в благословенном изобильном Оше, где, судя по базару, все цветет и плодоносит, кажется, круглый год. На прилавках нагромождены горы фруктов, овощей и восточных сладостей, причем по самым низким ценам. Набрав этого добра кто сколько мог, полетели дальше, приземлившись в столице Киргизии. Здесь мы с женой распрощались с экипажем Як-40 и направились автобусом в местечко Чолпон-Ата, где намеревались провести отпуск своей семьей в санатории «Голубой Иссык-Куль».

Нас приняли с почетом. Поместили в привилегированном коттедже для именитых гостей, а перед отъездом главный врач на своей личной машине объехал вместе с нами вокруг всего озера. Его любезность была вознаграждена необычной сценой, когда он с удивлением увидел прилетевший за нами наш неизменный Як-40, совершивший посадку неподалеку от санатория на небольшой грунтовой посадочной площадке.

Популярность Александра Сергеевича Яковлева была в то время чрезвычайно велика, и луч его славы коснулся и нас. Даже здесь, в горах Киргизии, я случайно встретил человека, держащего его книгу «Цель жизни» и на ходу читавшего ее во время прогулки.

…В начале работы над Як-40 Яковлев почти не вмешивался в ход работ и не только не препятствовал моей самостоятельности, а сам способствовал ей и всячески укреплял мой авторитет внутри ОКБ и во внешнем мире.

Так, однажды, когда на завод приехал Дмитрий Устинов, в то время Секретарь ЦК КПСС по военно-промышленным вопросам, АэС пригласил и меня в Зеленый зал на встречу с этим крупным руководителем. Я сидел с ним лицом к лицу и его слова врезались мне в память.

– Постарайтесь сделать этот самолет как можно лучше. Мы собираемся использовать его не только внутри страны, но надеемся им поторговать и заграницей. Может быть я тут иду против своего воспитания, опоздайте со сроками, но постарайтесь, прошу вас, сделайте все как следует.

Когда прошло уже около года и дело продвинулось далеко вперед, я затеял с АэСом острый разговор:

– Вы знаете, надо мной подшучивает Пульхров: что-то ты долго засиделся на Як-40, Бендерского и Кулагина давным-давно сняли, твоя очередь уже прошла, а ты все еще держишься. А я отвечаю: меня не снимут, я учел их ошибки.

– В чем же их ошибки? – оживился АэС.

– Бендерский ничего не решал сам. Кулагин, напротив, все решал сам. Кому же это понравится?