Уильям Мак-Нил - В погоне за мощью

15* После Второй мировой войны продажа оружия на международном рынке – как в Свободном мире, так и коммунистическом лагере – оставалась под государственным контролем. Имевшие место нарушения официальных положений были ограниченными. См. реалистичное описание у John Stanley and Maurice Pearton, The International Trade in Arms (London, 1972).

16* Вышесказанное наилучшим образом показано в двух книгах – задиристых утверждениях Alain C. Enthoven and K. Wayne-Smith, How Much Is Enough? Shaping the Defense Program, 1961-1969 (New York, 1971) и говорящем загадками скептицизме Don K. Price, The Scientific Estate (Cambridge, Mass., 1965).

17* Moshe Lewin, Pollitical Undercurrents in Soviet Economic Debates from Bukharin to the Modern Reformers (Princeton, 1974), pp. 127 ff. предлагает захватывающий обзор проблемы.

18* См. Gavin Kennedy, The Military in theThird World (London, 1974), pp. 174- 89.

19* Morris Janowitz, Military Institutions and Coercion in the Developing Nations (Chicago, 1977), p. 35, утверждает, что затраты на полицию в африканских странах в период 1966 -1975 гг . увеличились на 144%, тогда как на вооруженные силы – всего на 40%. Приведенные им цифры показывают, что почти во всех странах мира правительства увеличивали расходы на средства внутреннего устрашения быстрее, нежели на другие оборонные нужды. Некоторые показатели также свидетельствуют в пользу того, что наращивание полицейской мощи значительно затруднило осуществление военных переворотов и, таким образом, снизило в 1970-х их число по сравнению с предыдущим десятилетием. Там же, с. 42, 70.

20* Для замечаний относительно конфликта между героическими и технократическими ролями см. Jacques van Doorn, ed., Military Profession and Military Regimes: Commitments and Conflicts (The Hague, 1969).

Понимание современного положения дел требует смелого воображения. Необходимо каким-то образом принять решение-какие данные из океана информации заслуживают внимания и рассмотрения в качестве первоочередных, пусть даже это означает недооценку всех остальных аспектов. В подобной ситуации нельзя исключать возможности ошибок, но она ничем не отличается от неизбежной атмосферы неопределенности, в которой протекает жизнь человека. Именно научившись сосредотачивать внимание на узком участке всего спектра информации, поставляемого органами чувств центральной нервной системе, наши далекие предки стали умелыми и успешными охотниками. В последующие тысячелетия их потомки научились преображать естественную среду обитания посредством воплощаемых в жизнь совместными общественными усилиями следовавших друг за другом изобретений. Слова и символы, предоставлявшие мозгу возможность избирательно сосредоточиться на определенных аспектах (и проигнорировать все остальные), были основными инструментами претворения этих необыкновенных изменений. Используя слова для восприятия современной действительности, мы делаем не менее и не более того, что предшествовавшие нам поколения – многие тысячелетия.

Вдохновившись подобным описанием, можно попытаться мысленно перенестись в будущее, в котором современные нам проблемы политического соперничества и гонки вооружений оказались бы разрешенными – без полного разрушения человеческого общества и цивилизации. Как мне кажется, с удаления в несколько веков наши потомки, вероятно, будут оценивать описываемое в данной книге тысячелетие как период необычайного подъема. Тысячу лет модели политического контроля и государственного управления отставали от развития транспортных средств и сети сообщения настолько, что позволили инициативе отдельных лиц и малых групп, а также своекорыстным интересам играть поистине исключительную, связующую роль в управлении каждодневным, долгосрочным поведением. Посредством колебания цен невидимая рука рынка стала определять труд и жизнь миллионов и сотен миллионов людей. Новые технологии и задействование дополнительных ресурсов достигли невиданных масштабов и позволили прокормиться значительно большему количеству населения. В настоящее время само изобретательство стало носить осознанный и целенаправленный характер; производство стало систематически организованным в рамках все более крупных предприятий. В XX в. технологии бюрократического управления и обмена информацией, наконец, достигли уровня средств сообщения и транспорта-и сделали всемирное правительство возможным.

Как только возможное стало действительным, планирование, в полной мере учитывавшее побочные расходы, положило конец головокружительной гонке технических изменений. Целенаправленное корректирование численности населения применительно к наличествующим ресурсам достигло уровня достаточной точности, чтобы самортизировать болезненное недовольство людей систематическим несоответствием между экономическими ожиданиями и действительностью. Мир и порядок стали прочнее. Эра подъема и потрясений завершилась; жизнь улеглась в русло рутины. Монополизировавшее сферу организации вооруженной силы политическое управление восстановило свой контроль над человеческим поведением. Корысть и погоня за личной прибылью посредством купли-продажи вошли в русло повседневной жизни и стали действовать в рамках правил, определенных обладателями политической и военной власти. Словом, человеческое общество вернулось к нормальной жизни: темпы изменений в социальной сфере вернулись к неспешной поступи доиндустриальных и докоммерческих времен. Адаптация между средствами и целями, между человеческой активностью и природной средой, а также между взаимодействующими людскими группами достигла такого уровня точности, что в последующих изменениях не только перестали нуждаться – они перестали быть желанными. Впрочем, они больше не были дозволены.

Соревновательные и агрессивные наклонности нашли удовлетворительный выход в спорте. Стоило административной и традиционной рутине войти в четко определенное русло, как интеллектуальное и литературное созидание отреагировали соответствующим образом. Однако историки и общество в целом иногда с чувством смешанного со страхом изумления оглядывались в прошлое, на безоглядное соперничество и неустанную созидательность 1000-2000 гг. н. э. – тысячелетия подъема.

Мы, все еще живущие в этом тысячелетии, вполне можем достичь этого. Никогда прежде ужасающая мощь и ужасные дилеммы не были столь близки. Таким образом, то, во что мы верим и как мы действуем, сейчас имеет большее значение, нежели в обычные столетия. Ясное мышление и смелые действия (как всегда, основанные на недостаточных сведениях), являются всем, чем мы располагаем на пути в неизвестное будущее. Оно будет столь же разительно отличаться от намеченного каждым из нас, сколь реальность прошлого отличалась от планов и желаний наших предков. Однако изучение этого прошлого может сгладить ощущение несоответствия ожиданий и действительности – пусть даже всего лишь подготовив нас к будущим неожиданностям (включая разрушение модели будущего, описанной выше в данном заключении). Какой бы ужасающей ни была бы жизнь перед лицом неопределенности, будущее-как в свое время и прошлое- зависит от способности человечества раз за разом изменять естественную и социальную среду проживания в пределах, установленных в основном нашей способностью приходить к согласию относительно целей наших совместных действий.