Олег Ивановский - Первые ступени

Однако панели, установленные неподвижно в шести различных точках спутника, не могли быть использованы с максимальной эффективностью — ведь работала только та панель, которая «смотрела» на Солнце, а остальные в это же время, ничуть не устав, «отдыхали». Понятно, конструкторы задумались над тем, как более продуктивно использовать наше светило.

Прежде всего нужно сделать так, чтобы весь космический аппарат с неподвижными солнечными батареями «смотрел» в полете в сторону Солнца. Если же этого добиться нельзя, тогда сами батареи должны быть подвижными и «догонять» Солнце.

Поскольку постоянная ориентация «Востока» не предусматривалась, было решено экспериментально проверить самоориентирующиеся солнечные батареи. Сами батареи были изготовлены в смежной организации, а вот автомат слежения за Солнцем предстояло создать нашим конструкторам.

В отделе Льва Борисовича Вальчицкого были разработаны чертежи электрических приводов-механизмов, которым полагалось поворачивать батареи, а в лаборатории электроавтоматики Виктор Петрович Кузнецов со своими товарищами «сочинили» электрические приборы. Золотые руки заводских механиков и монтажников изготовили и собрали все устройство, которое назвали «Луч».

Однажды, сняв телефонную трубку, я услышал голос Виктора Петровича.

— Здравствуй, ведущий! Что-то ты совсем нас забыл, зазнался!

— Хорошо, хорошо, не ругайся. Как-нибудь забегу обязательно.

— Дело, конечно, твое, но если сейчас не придешь, то многое потеряешь.

— Это почему же?

— Мы «Луч» собрали. Сейчас включать будем. Так что если хочешь своими глазами видеть двенадцатое чудо света, то приходи, так уж и быть — десять минут ждем. И не опаздывай! Борис Ефимович тоже хотел прийти посмотреть.

— Постой, постой! Почему это «двенадцатое»?

— Мы так решили. После египетских пирамид, висячих садов Вавилона, храма в Эфесе, статуи Зевса, гробницы Мавзола, колосса Родосского да маяка Фаросского, то есть всем известных семи чудес света, восьмое мы решили пропустить, как понятие нарицательное. Девятое и десятое были созданы нами в прошлом месяце. Одиннадцатое — это невеста нашего Сережи Павлова, а вот двенадцатое — «Луч»!

Я был поражен столь прочной связью творений лаборатории Кузнецова с делами древних предшественников.

— Ну, раз двенадцатое, тогда иду!

В лаборатории на невысокой подставке стояла метровая колонка, а на ее конце два полудиска с солнечными батареями. Сбоку на штативе несколько мощных рефлекторных ламп — искусственное Солнце.

— Мы тебя пригласили не случайно, — встретил меня Виктор Петрович. — Знаешь, что такое «визит-эффект»?

— Ну конечно, знаю. Отказ прибора в присутствии начальства. Ситуация, характерная для вашей лаборатории.

— Но поскольку ты не очень большое начальство, мы и решили вначале надежность «Луча» проверить на тебе, а уж потом покажем и Борису Ефимовичу.

Обмен любезностями не успел еще закончиться (острых на слово ребят у нас работало немало), как в комнату вошел Борис Ефимович, заместитель Сергея Павловича «по электрическим» вопросам, и с ним начальник отдела Виктор Александрович. Ребята притихли. Виктор Петрович доложил о подготовке установки.

— Хорошо! Давайте посмотрим, что у вас получается. Командуйте, Виктор Петрович! — И Борис Ефимович отошел к окну.

— Сережа, включай!

В колонне загудели моторы, но полудиски — уши — были неподвижны. Еще щелчок выключателя — никакого эффекта. Я посмотрел на Виктора: неужели действительно дает себя знать «визит-эффект»? Но он спокойно смотрел на пульт.

— Ну вот, сейчас приводы и автоматика включены. Можно давать свет!

Ярко вспыхнули лампы на штативе, полудиски переливчато заиграли голубизной кремниевых пластинок.

— Борис Ефимович, просим вас передвинуть «солнце».

— Нет, нет, увольте меня от соучастия! Вон пусть ведущий двигает, у него ноги помоложе!

Я взял штатив с лампами и не спеша пошел по лаборатории; переместился на метр, не больше, как вдруг полудиски дрогнули и медленно повернулись вслед за мной. Я шел дальше — они следили. Остановился — остановились и они.

Под ноги попался табурет. Встал на него и, вытянув руки, поднял штатив почти к потолку. Полудиски послушно повернулись вверх. Слез вниз — и они пошли вниз. Пошел обратно и на ходу выключил лампы. Вначале они бойко зажужжали, но, потеряв «солнце», остановились.

— Что же, Виктор Александрович, получается вроде неплохо, а? А в барокамере приводы проверяли?

— Да, Борис Ефимович, проверяли, работают безотказно.

— Хорошо, я сегодня вечером буду у Сергея Павловича, доложу ему, что «Луч» работает. В принципе. Ведь испытания, насколько я понимаю, еще не закончены?

— Конечно, Борис Ефимович, сегодня мы только так, для себя.

— Ну до свидания, желаю успеха! — И вместе с Виктором Александровичем вышел из лаборатории.

Я подошел к Кузнецову.

— Петрович, поздравляю! Здорово получается! Интересно все-таки, как там, на орбите, в космосе, представляешь? Чернота бездонная, звезды, Солнце слепит, плывет наш корабль: поворачивается с боку на бок и молча шевелит ушами! Вот бы посмотреть!

— А ты по-прежнему, я смотрю, любишь пофантазировать!

— Порой представишь человека в космосе, и даже во сне страшновато становится. Слушай, а теперь признайся, как ты смог семь чудес перечислить? Я припоминаю, что такие были, но чтобы вот так, с ходу!

— Да очень просто, мы сегодня в обед одну историческую викторину догрызали…

Через две недели все испытания «Луча» были закончены, и установку передали на сборку.

В одном из цехов на огромном прессе, пахнущем разогретым маслом, штампуются заготовки для корпуса спускаемого аппарата: большие дольки шара. Из них сварщики сварят потом шар диаметром около двух метров. В соседнем цехе на станке, называемом карусельным (потому что обрабатываемая деталь закрепляется на большом горизонтально вращающемся круге), обрабатывается шпангоут приборного отсека: сложное по профилю кольцо, диаметром около двух с половиной метров. К кольцу потом будет приварена конусная часть корпуса отсека.

Рядом на участке станки поменьше и детали помельче, но нисколько не проще; иногда — наоборот. А за стеклянной перегородкой совсем ювелирная работа: изготавливается партия пневмоклапанов. Клапанок-то величиной со спичечную коробку, а в нем несколько десятков деталей, и каждая из них должна быть изготовлена с микронной точностью!

В здании по соседству — приборное производство: святая святых наших электриков и электронщиков. Над специальными монтажными столиками склонились белые шапочки девушек: идет сборка и монтаж электронных приборов. Сотни, тысячи малюсеньких сопротивлений, конденсаторов, транзисторов, реле соединяются здесь между собой по замысловатой схеме разноцветными проводами и прячутся в корпуса приборов. И вот изо всех цехов, со всех участков все агрегаты, детали и приборы после строжайшего контроля и испытаний текут, как ручейки в могучую реку, в цех главной сборки.