Олег Ивановский - Первые ступени

Накидываем на шар большой брезентовый чехол. Аркадий Владимирович и еще несколько добровольных помощников в центре неглубокой луночки, оставленной шаром при приземлении, забивают в землю лом. На нем зубилом вырубили: «12. IV. 61».

Уже отходя от кабины, я совершенно случайно на земле заметил обгоревший болт. Поднял. Застучало сердце. Ведь это болт от замка люка. Очевидно, когда несли крышку люка к кораблю, этот болт выпал, и его никто не заметил. Драгоценнейшая для меня реликвия! Истерзанный атмосферой, он будет памятью о тех минутах тревоги, которые доставил этот люк мне там, на стартовой площадке.

Садимся на вертолеты и через несколько минут на аэродроме в Энгельсе пересаживаемся опять на наш самолет и перелетаем к месту, где уже находится Гагарин. Как только наш самолет остановился и подали трап, около него собралась большая группа людей. Из-за темноты не могу разобрать, кто это может быть. Сергей Павлович первым спускается по трапу и попадает в объятия… космонавтов Павла Поповича, Валерия Быковского, Андрияна Николаева.

Вопросы только одни. Как Юрий? Как чувствует себя? Как приземлился? Что рассказывал о полете?

Естественно, в такой суматохе мало что можно узнать, особенно если хочется узнать подробнее. Пока ясно одно: все нормально.

День кончился. Радостный и в то же время напряженный день. День, забравший много сил, но памятный на всю жизнь.

Утро 13 апреля разбудило меня праздничной музыкой и биографией Юрия Гагарина, которую передавали все радиостанции. По-новому чувствую все то, что произошло вчера. Наверное, это так и должно быть: когда непосредственно участвуешь в подготовке какого-нибудь события, то не сразу понимаешь во всем объеме, что же, собственно, произойдет, а когда свершится, то поражаешься, как и все люди.

К 10 часам утра в домике на берегу Волги собрались почти все участники подготовки и проведения первого запуска первого человека. Здесь и Сергей Павлович, и Мстислав Всеволодович Келдыш, и руководители Государственной комиссии, и заместители Сергея Павловича, и главные конструкторы систем ракеты и корабля, и ученые, и инженеры, и испытатели, и медики!

Как хочется увидеть Юрия, пожать ему руку, увидеть его улыбку! Ей-богу, все мы, мужчины, были влюблены только в него, и не существовало в эти дни для нас никаких других симпатий.

И вот в гостиную вместе с Сергеем Павловичем и Германом Титовым входит он. Вот он! Такой же, как и вчера, но только уже не в скафандре, а в новенькой военной летной форме с майорскими погонами.

Не помню, что тогда было, кто и что говорил: для меня существовал только он один.

Юрия Алексеевича сразу же окружают, и каждый стремится задать по нескольку вопросов. Характер вопросов почти одинаков: «Как ты себя чувствуешь?» и «Какие замечания по работе моей системы?» Вот и мне удается подойти поближе к Юрию. Он увидел меня, с улыбкой протягивает обе руки.

— Ну, здравствуй, ведущий! Как себя чувствуешь?

— Здравствуй, дорогой Юрий Алексеевич, здравствуй! А почему ты меня спрашиваешь о самочувствии? Ведь сегодня этот вопрос задают только тебе, меня он не касается?

— Положим, касается! Посмотрел бы ты на себя, когда крышку люка открывал; у тебя тогда по лицу цвета побежалости ходили!

Протягиваю ему «Известия», сегодняшние, купленные только что, перед встречей. Гагарин вынимает ручку и рядом со своим портретом, где он снят в летном шлеме, пишет: «На память добрую и долгую». И ставит подпись, которую многие впервые увидали в те дни, а теперь знают во многих странах мира.

Государственная комиссия и гости собрались в небольшом зале. Наконец-то все немного успокоились. Юрий очень подробно рассказал о работе всех систем корабля, о своих впечатлениях, о всем увиденном и пережитом в космосе, в кабине «Востока». Слушали все затаив дыхание. Потом опять вопросы, вопросы, вопросы… Да разве можно было ответить на все, что интересовало всех нас? Медики, ревниво оберегавшие Юрия, стали, наконец, беспокоиться. Ведь Юрию Алексеевичу, как мы знали, предстояла еще одна встреча — с корреспондентами «Правды» и «Известий».

Сергей Павлович вынужден «подвести черту».

— До встречи! До встречи в Москве!

Поданы машины. Вся наша группа уезжает на аэродром. Вот и опять наш Ил. Взлет. Четыре часа полета. Внуково.

Еще при заходе на посадку мы увидели, что здание аэропорта украшено флагами, портретами, цветами. На сердце празднично и торжественно. Столица, Родина готовятся встретить своего сына-героя, первого человека космоса.

Коснувшись посадочной полосы, Ил отрулил к дальней стоянке аэропорта, в сторону от парадных входов, цветов и флагов. Мы спустились по приставленной стремяночке на землю и, очень стесняясь своего несезонного одеяния (вылетели-то ведь из дому зимой), пробираемся к выходу.

Вот она, Москва! Многомиллионная семья, в которой мы, уставшие и счастливые, пропали, растворились… до следующего утра, чтобы завтра уже вместе со всеми встретить нашего Юрия Алексеевича.

А утром Киевское шоссе работало только в одну сторону, к Внукову: тысячи и тысячи москвичей ехали туда, чтобы увидеть человека, имя которого узнал весь мир!

Страна встречала своего сына — русского колумба вселенной!

Сергей Павлович Королев (с рисунка А. Леонова).

Приборный контейнер второго спутника.

Прибор для исследования ультрафиолетового излучения Солнца.

ГКЖ — Лайкин космический домик.

Это Лайка.

Муха очень расстроена.

Регулировка системы открытия люка.

Устанавливается насос системы терморегулирования.