Андрей Кузин - IT-storii. Записки айтишника

Или сплошь и рядом встречаются ситуации, когда что-то производится своими силами, а если имеющаяся линия не позволяет реализовать что-то серьезное для полноты линейки, то размещают заказ у… конкурента. Или вдруг бизнес пошел так, что собственной линии не хватает. И что бы вы думали? Кому ни закажешь, сделают за милую душу – линия не должна простаивать, она должна работать. Причем контракты и контакты так быстро изменяются, что уследить за всеми телодвижениями абсолютно невозможно. Наклепать необходимых 10 000 видеокарт или материнских плат – это всего пара суток работы одной линии. В общем, партнеры и поставщики сменяют друг друга в бесконечной чехарде.

TwinMOS (память)

В отличие от Intel и AMD, которые вынуждены раз в два года заказывать строительство собственной новой фабрики под следующий техпроцесс, переводя старое производство под выпуск flash-памяти, при изготовлении материнских плат, видеокарт, плат расширения и сетевого оборудования не все так критично. Как правило, у компаний средней руки есть парочка линий, одна из которых поновее, а вторая совсем старая, на которой клепают всякую чепуху.

Когда время ремонта старой линии начинает сравниваться со временем ее работы, пора менять оборудование. Причем выкидывать жалко, и его пытаются продать и освободить место. В итоге заказывают в кредит новую линию. Когда она отлажена, переносят на нее основное производство, а рядом стоящая переходит в статус «старая».

Технологи при линии – самые интересные люди, если они знают английский, конечно. У них есть одно важное достоинство – они не в курсе того, что можно говорить, а что является секретом. Для них это обычная ежедневная рутина. Ни один маркетолог в жизни не ответит на вопрос о поставщиках компонентов и печатных плат, о проценте производственного брака, послепродажного возврата, специфических трудностях в каждой из линеек продукции и прочих не очень приятных особенностях. Да они этого и не знают.

А технолог – запросто. Это его работа, и он не в курсе, что кто-то может не знать таких очевидных для него вещей.

Как вам, например, такая рулада:

– Первая партия была сплошной брак, платы не вышли на 800FSB, пришлось все перепаивать вручную – поднимать напряжение на чипсет. Потом изменили разводку – и все стабилизировалось.

– А названия у плат одинаковые?

– Конечно. Изменили только ревижн [54].

Это стандартные будни Тайваня.

Полтора месяца, как рухнули Башни-близнецы Нью-Йорка. А вчера по местному американскому телевидению видел заявление Буша о беспрецедентном повышении мер безопасности в аэропортах. Из выступления не разобрал, в чем это все выражается, но зато воочию узрел сегодня.

Сегодня предстоит рейс из Сан-Озе (Калифорния) до Лас-Вегаса. Признаюсь, Силиконовую долину покидаю с чувством облегчения, после всех этих заявлений о возможных ударах по Калифорнии. За что тут же получил по ушам: «Если уж грохнуть, то лучше Лас-Вегас – столицу разврата, игрищ и безделья, в общем, вертеп. Заодно и накрыть кусочек компьютерной индустрии мира, слетевшейся на Comdex». Ну, некое разумное зерно в этом есть.

Проверки начались при попытке въезда на стоянку аэропорта на машине – заставили открыть багажник и осмотрели вещи. Вещей было мало: цифровой фотоаппарат в сумке с зарядкой, ноутбук, цифровой диктофон, две майки, зубная щетка и записная книжка.

Этакий довольно странный набор для человека, собирающегося облететь полмира, сделать шесть взлетов и, хочется верить, шесть посадок.

История такого странного набора вещей началась еще на борту рейса Москва – Сиэтл, где на обед (одиннадцать с половиной часов в полете, так что есть все равно придется) мне предложили на выбор – жареного цыпленка или семгу. В нормальных условиях я бы на эту семгу и внимания не обратил, закусил бы спокойно цыпленком, но так романтично в предвкушении ракеты «земля-воздух» в зад, пролетая над Гренландией, последний раз в жизни насладиться семужкой. Через 10 минут наслаждения пришлось переместиться в туалет, где меня рвало и трясло так, как будто заряд «Маверика» разорвался прямо в моем желудке.

Короче, рвало меня из всех щелей и плохо заделанных отверстий. Остаток полета я пытался набить личико стюарду, так ласково сказавшему слово «семужка», и хоть как-то отчистить свои парадные брюки. Переодеться было невозможно – все вещи заставили сдать в багаж.

Вообще, я обожаю летать. Самолеты – как дом родной, а тут испортили весь фан [56]начисто. При подлете к Сиэтлу выяснилось, что теперь паспортный контроль и таможня проходятся именно здесь, а не так, как раньше, – прямо в Сан-Франциско. Итого, вместо нормального сидения в уже наземном туалете и приведения себя в порядок час ушел на формальности, которые стали отнюдь не формальны.

Как же я благоухал! Таможня Сиэтла была в шоке… И вот тут я в последний раз видел свою сумку, мне ее выдали, чтобы пройти таможню, и тут же снова забрали в багаж, так как в ней нашли двое маленьких ножниц с острыми кончиками для подравнивания усов и с закругленными для бороды. Ими и бумагу-то не разрежешь, но возмущению таможни не было предела. Проще сдаться.

В Сан-Франциско меня никто не встретил, а должны были. Получасовое ожидание багажа закончилось ничем. Мои соседи по самолету один за другим выхватывали с ленты свои чемоданы и исчезали в поисках такси. С каждой минутой становилось все грустней и как-то безысходней – все адреса и телефоны калифорнийских друзей были в записном талмудике, который был именно там, в багаже. Кроме того, в багаже были приглашение на завтрак с NVIDIA, вечеринку с Iomega, встречу с Google, все рабочие записи, одежда и подарки.

Проблема состояла в том, что идти, собственно, было некуда. Во-первых, не встретили, во-вторых, ни адресов, ни вещей, кроме фотоаппарата на плече, в-третьих, надо было срочно переодеться. Но очень радовал тот факт, что кредитку пока еще не потерял.

Разумеется, первая мысль – звонить своей любимой и единственной секретарше и вопить в трубку: «Саша, забери меня отсюда – обижают!». Вторая мысль – звонить своей всезнающей и вездесущей секретарше и выспрашивать у нее все телефоны и контакты. Но это ведь тут 16.00, а в Москве-то – 3 утра! Ее супруг меня убьет за такие фокусы, если и на этот раз я умудрюсь вернуться в Москву. Третья мысль – никому не звонить и выпутываться самому.

Вот такие мысли пролетали в голове, пока я искал офис «Аэрофлота». Таких же несчастных, как я, там оказалось человек шесть, правда, чистых, но все с утерянными вещами. Пока суд да дело, народ матерился, а я смиренно изучал карту Сан-Франциско и окрестностей, лихорадочно пытаясь вспомнить хотя бы районы, где я тут живу, но поскольку мне в прошлый раз выдали водителя – леди с машиной, которая и развозила туда-сюда, – то район я так и не вспомнил даже приблизительно. Похоже, прежде чем доберусь до квартиры где-то в городе Маунтин-Вью, придется заночевать тут. Грустно, аж жуть.