Оскар Курганов - Тайна песчинки

— Это очень трудное дело, — предупредил Хинт.

— Да, я понимаю, — ответил Ванаселья.

— Я даже думаю, — продолжал Хинт, — что нас будут встречать не только сладкими пирогами и не только розами.

— Вы говорите «нас»… Кого вы имеете в виду — меня?

— А вы бы не возражали?

Ванаселья промолчал, бросил беглый взгляд на крохотную комнату лаборатории и ответил:

— Вы же слышали — я сказал, что здесь задержусь.

С этого часа он стал помощником Хинта. Самым ближайшим помощником. Самым верным помощником. Теперь уже трудно представить себе силикальцит с его поистине всемирной славой без Лейгера Ванаселья. Он задержался не на час или два, как он кому-то сказал по телефону, а на десятилетие, на протяжении которого силикальцит прошел путь от первых кустарных блоков до сотен тысяч кубометров строительных конструкций.

Никогда Хинт не задавал Лейгеру Ванаселья никаких вопросов, связанных с его жизнью. Только в первые дни Хинт спросил:

— Рука — это после войны?

— Нет, после болезни, — кратко ответил Ванаселья.

И больше они к этому не возвращались.

Хинт был поражен необычайной работоспособностью своего нового помощника. Он всегда приходил в лабораторию раньше Хинта и уходил позже его. А если учесть, что Хинт покидал завод в десятом часу вечера, то можно себе представить, как много трудился Ванаселья. Хинт пытался умерить трудовой пыл молодого инженера, но Ванаселья, как всегда, сдержанно и просто отвечал:

— Видите ли, Иоханнес Александрович, я ведь присоединился к вам не ради забавы, а для серьезного дела. В будущем, когда все нас признают, я буду уходить с завода на час раньше.

Больше они и к этой теме не возвращались. Да и не было времени у них для каких бы то ни было отвлеченных разговоров.

День за днем проходили опыты. Создавались новые конструкции дезинтегратора. Правда, основа была все та же — «беличье колесо», но менялись детали. А главное — шли непрестанные поиски наиболее точных и экономичных составов песка и извести.

— Поиски? — переспросил я. — Надо полагать, что были не только поиски, но и находки?

— Конечно, — согласился Хинт. — Разве я вам об этом не рассказывал? Все-таки я совершенно невозможный человек. Ну, что ж… Придется нам еще раз заглянуть в историю.

Хинт вынул чистый лист бумаги и начал чертить какие-то кубы и треугольники, хоть фигуры эти не имели никакого отношения к его рассказу. Но это была привычка Хинта — без карандаша и бумаги он ничего не мог рассказать.

— Так вот, — сказал Хинт, — немного истории и немного химии. Дело в том, что тот камень, который дошел до нас из самой далекой древности, состоит из пяти частей песка и одной части извести. Грубо говоря, без химических формул и точных цифр, дело обстоит именно так. Пять частей песка и одна часть извести. Еще мы знаем, что нужны годы, а может быть, и десятилетия, чтобы камни из такой смеси приобрели нужную прочность. Люди тысячи лет искали пути ускорения этого процесса. И только полтора столетия назад научились делать такой камень, когда изобрели портланд-цемент. Что такое цемент? Самый обычный клей, который скрепляет зерна песка и гравия или щебня. С помощью этого клея бетонный камень действительно становится крепким, прочным, долговечным. Но не так-то просто и легко изготовить этот самый клей. Нужны дорогой завод, сложные технологические процессы, поистине могучая индустрия. И все это только для того, чтобы получить мелкий сероватый порошок — цемент.

А теперь обратимся к общеизвестным истинам — они-то и натолкнули нас на неожиданные находки. Цемент производится из минералов, которые содержат семьдесят пять процентов извести и пятнадцать процентов песка. Бетонная смесь, в свою очередь, состоит из одной части цемента и, примерно, пяти частей песка, гравия или щебня. И химический анализ смеси, той самой бетонной смеси, из которой делают современные строительные конструкции, показывает, что она состоит из восьмидесяти восьми процентов песка и двенадцати процентов извести. Как видите, мы снова вернулись к известково-песчаным смесям далекой старины, к строительным тайнам тысячелетней давности. Мы открыли эти тайны, научились делать искусственные камни. Но какой ценой, какими сложными, обходными путями, какой бесконечно долгой и запутанной тропой подошла наука к желанной цели! Возникла естественная мысль — сократить этот путь, отказаться от обходного маневра, найти более прямую, а стало быть, и дешевую дорогу. Разбитая песчинка открыла перед нами эту дорогу; поиски новой технологии, точных составов смеси песка и извести продолжали вести нас по пути находок.

Не только Хинт, Рюютель и Ванаселья, но и весь завод уже был увлечен «камнем Хинта». Возникла естественная мысль — построить из силикальцита первый дом.

Конечно, ни Хинт, ни Ванаселья не решались строить жилой дом. Но дом все-таки нужен. Надо испытать первые блоки, первые строительные конструкции. Так возник «кошкин дом» — маленькая проходная будка у ворот завода.

Это была остроумная мысль — соорудить из силикальцита новую проходную. Она даст возможность всем, кто приезжал на завод или просто проходил мимо него, узнавать первые элементарные сведения о новом строительном камне.

— Ну, что ж, — говорил Хинт, когда в новой силикальцитной проходной появились первые посетители завода. — «Кошкин дом», кажется, не распадется. Может быть, пойдем дальше?

— Пожалуй, — отвечал Ванаселья.

Теперь они уже думали о жилом доме. Хинт понимал, что это не такая простая штука. Нужен проект. Нужны деньги. Нужна земля. Нужна строительная бригада. Всего этого у них не было, и получить можно было лишь в том случае, если Хинт докажет, что силикальцит — не миф, не мираж, а реальный факт, что в силикальците таятся большие возможности и большое будущее.

За первым кратким чуть-чуть сенсационным сообщением в газете последовали статьи в технических журналах. Хинт и Ванаселья стали популярными людьми. Ими начали интересоваться и ученые, и государственные деятели. Но это был скорее интерес теоретический, а не практический. К ним присматривались. На «кошкин дом» поглядывали с недоверием — нет ли здесь какого-нибудь подвоха? В этих блоках нет цемента?

К тому же Хинт понимал, что это слишком маленький козырь, «кошкин дом», и почти не упоминал о нем, когда доказывал крайнюю необходимость сооружения жилого дома.

Впервые Хинт столкнулся с самым коварным врагом первооткрывателей — с равнодушием. Он был избалован на заводе вниманием, предупредительностью, горячим участием. Но с той поры, когда он начал хлопотать о сооружении опытного дома, на пути Хинта все чаще и чаще появлялись люди равнодушные. Что им до Хинта и его силикальцита? Они считали, что силикальцит — это только его, Хинта, дело и пусть он себе занимается им сколько ему угодно, но других занятых людей не путает, не отвлекает от более важных дел.