Оскар Курганов - Тайна песчинки

Все это Хинт рассказал тогда Рюютелю, а тот сидел перед Хинтом как зачарованный, слушал, молчал и обдумывал каждое слово.

Впервые перед ним открылся мир, с которым он сталкивался каждый день и который оказался таким таинственным и сложным.

— Это еще не все, — продолжал Хинт.

Песчинки, спрятанные в этих колпачках, как бы утратили свою активность, свою цепкость, свою «жизнеспособность». Вот почему известь не может склеить эти песчинки, и если делает это под влиянием высокой температуры в автоклаве, то прочность этой связи очень невелика. Именно поэтому человечество так восторженно встретило появление нового клея — цемента.

В тот день, когда ученые предложили заменить известь цементом, все строители мира считали, что наступил новый век строительной техники. Действительно, цемент склеивал песок и гравий или щебень в прочную массу. В сравнительно короткий срок превращал эту массу в не менее прочный искусственный камень. Словом, мы вступили в век железобетона, так как именно цемент дал возможность создавать прочные железобетонные конструкции. А какую роль сыграли железобетонные конструкции во всей мировой цивилизации, Рюютель, конечно, знал…

Он знал и то, что количество цемента определяет мощь и потенциальные возможности каждого государства. Цемент, а стало быть, и железобетон люди поставили рядом со сталью, чугуном, нефтью и электроэнергией. Цемент и железобетон вошли в арсенал волшебных сил тяжелой индустрии, без которой не может развиваться ни одно современное государство. Короче говоря, цемент стал знаменем технической мощи.

— Так вот, — усмехнулся Хинт, — теперь я хочу доказать, что цемент нам не нужен.

Рюютель посмотрел на Хинта долгим взглядом, как бы пытаясь понять по его усталым глазам — серьезно ли говорит об этом его новый друг.

— То есть как не нужен? — спросил он.

— Очень просто. Не нужен, и все. Но надо прежде всего создать аппарат, с помощью которого могли бы разбивать песчинки, освобождать их из плена, сдирать с них пленку. Словом, вернуть им первозданный вид и первозданные силы.

— Вы уже пробовали это делать? — спросил Рюютель.

— Да, конечно.

— И что же?

— Я отформовал первые кирпичи.

Хинт открыл ящик своего стола, положил на стол обыкновенный силикатный кирпич.

— Ну и что? — сказал Рюютель.

— Этот кирпич отформован из песчинок, которые я разбил, обнажил лабораторным дезинтегратором. Прочность этого камня увеличилась по крайней мере в пять раз. Если мы будем выпускать силикатный кирпич из таких песчинок, то он не только затмит славу красного кирпича, но даже и бетона.

— И в этом камне нет цемента? — спросил Рюютель.

— Ни грамма, — ответил Хинт.

— Ну что ж, — сказал Рюютель, — ради такого дела стоит потрудиться.

— Я подумал, что лучше всего для этого дела может подойти дезинтегратор, — сказал Хинт.

— Где же его достать? — спросил Рюютель.

Рюютель помолчал, как бы перебирая в памяти все возможные места, где мог в это время применяться дезинтегратор, но Хинт улыбнулся и сказал:

— Не будем его искать. Мы уже его сконструировали.

Это очень простая машина. Она действует по принципу беличьего колеса. Но в этом беличьем колесе установлены пластинки, или, как их называют, «пальцы», о которые должны разбиваться песчинки. Все дело в скорости вращения этого колеса. Роль белки здесь играет песчинка.

Дезинтегратор состоит из двух таких колес. Они вращаются друг против друга. Изобретатель должен определить, на каком расстоянии надо укрепить пластины-«пальцы», с какой скоростью должны вращаться эти беличьи колеса.

И над этим они трудились почти без отдыха. Их можно было застать на заводе и в воскресные дни, когда все их друзья уезжали на пляж или на рыбную ловлю; и вечером, и даже ночью.

В это время Хинт уже не занимался ни песком, ни известью, а только металлом. Пять различных конструкций новой машины были созданы им в примитивных условиях маленького кирпичного завода. Правда, ему помогали друзья, которые специально для них оставались в вечерние часы, чтобы обработать ту или иную деталь будущей машины.

Хинт вспоминает об этом периоде с необычайной радостью. Хоть это было время трудное, может быть, даже самое трудное за всю историю этого открытия. Это было торжество его веры в людей. Ему помогали все: и механики, и слесари, и литейщики, и токари. В маленькую комнатушку лаборатории приходили даже незнакомые люди и спрашивали: может быть, надо чем-нибудь помочь?

Именно в эти дни Хинт хотел поговорить с Юрием. Он не видел его более трех лет. Он порой тосковал без него, особенно в минуты отчаяния, когда казалось, что дело, которому он отдает столько сил, энергии и времени, подвигается очень медленно, а иногда и заходит в тупик.

Хинт все еще не разрешал себе отдыхать в воскресные дни. Наоборот, в эти дни он мог более спокойно трудиться на заводе — его не отвлекали на текущие химические анализы. Но все же он решил в один из воскресных дней отправиться к Юрию.

После войны Юрий вернулся в места своего детства — в деревню Вилья, женился и был доволен своей жизнью. Все это Хинт узнавал из редких писем, которые присылал ему Юрий. Теперь он хотел с ним встретиться, поговорить, рассказать обо всех своих делах.

Хинт приехал в деревню Вилья, где он не был с того самого дня, когда бежал из немецкого концентрационного лагеря. Здесь как будто ничего не изменилось. Правда, Ян уже построил себе новый дом. Юрий же жил вместе со своим тестем.

Хинт и Юрий отправились в тот самый лесок, где они в последний раз отдыхали осенней ночью.

Они сидели и говорили о будущем, хоть прошлое незримо стояло перед их глазами. Они почему-то не хотели возвращаться к этому прошлому, не хотели вспоминать обо всем том, что сблизило и породнило их. Может быть, это было связано с тем, что Хинт был теперь целиком занят новым делом, а война, лагерь, побег, партизаны, смертельная опасность — все это как бы ушло в другой мир. И все-таки между Хинтом и Юрием возник разговор о доверии к людям.

— Ты все такой же? — спросил Юрий.

— Не знаю, — ответил Хинт.

— Я вижу, что все такой же. Все люди для тебя очень хорошие, все они благородные, чуть ли не ангелы. Не так ли?

— Не знаю, — уклончиво ответил Хинт.

— Чем ты занят? — спросил Юрий.

— Это сложное дело — я пытаюсь делать более прочный камень для домов.

— Более прочный? — переспросил Юрий. — А зачем он нужен? Разве ты собираешься жить более ста лет?

— Не знаю, — ответил Хинт. — Не все же надо делать только для себя.

Юрий ничего не ответил и только предложил:

— Не будем философствовать. Пойдем обедать.

Но Хинт торопился. Он знал, что Юрий за обедом много выпьет, будет удерживать его до самого вечера. А он не имел права тратить так много времени на развлечения.