Оскар Курганов - Сердца и камни

Началась пора новых экспериментов, исследований и поисков.

На заводе создали первые крупные блоки, которые Лехт формовал из песка и извести, пропущенных через усовершенствованный дезинтегратор. Первые крупные блоки были прочными и могли идти в дело, как привыкли говорить строители.

В то время появилось это слово — силикальцит.

Может быть, оно не совсем точно определяло структуру нового камня, но Лехт считал, что дело в конце концов не в названии.

Потом у него спрашивали: почему камень назван «силикальцитом»?

Впервые это слово применил профессор В. П. Некрасов, который много трудился над проблемой мелких песков. Правда, до разбивания их в дезинтеграторе он не дошел, но свои исследования называл опытами по созданию силикальцита. Он умер, так и не завершив свой труд. Теперь Лехт использовал это название, как бы подхватив горящий факел, выпавший из рук талантливого советского ученого.

Конечно, первые силикальцитные блоки или камни еще не были такими прочными, чтобы из них можно было собирать дома, но Лехт надеялся, что и такие блоки будут созданы.

Теперь нужны были только увлеченные делом помощники. Дело это не мог осилить изобретатель-одиночка, какой бы энергией и каким бы упорством он ни обладал. И одним из таких помощников стал Лейгер Ванас.

Ванас приехал на завод для испытания сланцевой золы. Как известно, эстонская земля богата сланцами — они заменяют уголь. После сгорания сланца в топках остается зола, которую эстонские инженеры начали применять для формования золобетонных строительных блоков.

Ванас был увлечен проблемой использования сланцевой золы и приехал на завод, чтобы провести испытания новых камней. Лехт с недоверием посмотрел на худенького инженера. Маленький, щупленький, с певучим голоском, с недействующей левой рукой — по-видимому, последствия болезни или ранения. Весь облик Ванаса резко контрастировал с массивными блоками, которыми ворочал инженер.

— А чем вы здесь заняты? — спросил Ванас без особого интереса.

Лехт кратко, не вдаваясь в детали, рассказал о первых силикальцитных блоках.

Ванас попросил показать ему все расчеты. Он присел на край табуретки, склонился над ними. Потом, вспомнив о чем-то, подбежал к телефону и кому-то сказал:

— Я здесь задержусь.

Потом снова вернулся к столику Лехта, молчаливо продолжал изучать пухлые тетради, заполненные формулами и расчетами. Лехт наблюдал за ним — Ванас читал с жадным интересом, как будто перед ним разворачивалась увлекательная история далеких миров.

К концу дня Лехт спросил у молодого инженера:

— Все это вас не могло бы увлечь?

— Конечно, могло бы, — ответил Ванас.

— Это очень трудное дело, — предупредил Лехт.

— Да, я понимаю, — ответил Ванас.

— Я думаю, — продолжал Лехт, — что нас будут встречать не только сладкими пирогами и не только розами.

— Вы говорите «нас»… Кого вы имеете в виду — меня?

— А вы бы не возражали?

Ванас промолчал, бросил беглый взгляд на крохотную комнату лаборатории и ответил:

— Вы же слышали — я сказал, что здесь задержусь.

С этого часа он стал помощником Лехта. Самым ближайшим помощником. Самым верным помощником. Теперь уже трудно представить силикальцит без Лейгера Ванаса. Он задержался не на час или два, как он кому-то сказал по телефону, а на десятилетие, на протяжении которого силикальцит прошел путь от первых кустарных блоков до сотен тысяч кубометров строительных конструкций.

Никогда Лехт не задавал Ванасу никаких вопросов, связанных с его жизнью. Только в первые дни Лехт спросил:

— Рука — это после войны?

— Нет, после болезни, — кратко ответил Ванас.

И больше они к этому не возвращались.

Лехт был поражен необычайной работоспособностью своего нового помощника. Он всегда приходил в лабораторию раньше Лехта и уходил позже его. А если учесть, что Лехт покидал завод в десятом часу вечера, то можно себе представить, как много трудился Ванас. Лехт пытался умерить трудовой пыл молодого инженера, но Ванас, как всегда, сдержанно и просто отвечал:

— Видите ли, Иоханнес Александрович, я ведь присоединился к вам не ради забавы, а для серьезного дела. В будущем, когда все нас признают, я буду уходить с завода на час раньше.

Больше они и к этой теме не возвращались. Да и не было времени у них для каких бы то ни было отвлеченных разговоров.

День за днем проходили опыты. Создавались новые конструкции дезинтегратора. Правда, основа была все та же — «беличье колесо», но менялись детали. А главное — шли непрестанные поиски наиболее точных и экономичных составов песка и извести. Не только поиски, но и находки.

В то же время Лехт выступал на заводе с популярными лекциями. «Мысли о новом камне» — назвал он эти лекции.

— Так вот, — говорил он, — немного истории и немного химии. Дело в том, что тот камень, который дошел до нас из самой далекой древности, состоит из пяти частей песка и одной части извести. Грубо говоря, без химических формул и точных цифр, дело обстоит именно так. Пять частей песка и одна часть извести. Цемент производится из минералов, которые содержат семьдесят пять процентов извести и пятнадцать процентов песка. Бетонная смесь, в свою очередь, состоит из одной части цемента и примерно пяти частей песка, гравия или щебня. Как видите, мы снова вернулись к известково-песчаным смесям далекой старины, к строительным тайнам тысячелетней давности. Мы открыли эти тайны, научились делать искусственные камни. Но какой ценой, какими сложными, обходными путями, какой бесконечно долгой и запутанной тропой подошла наука к желанной цели! Возникла естественная мысль — сократить этот путь, отказаться от обходного маневра, найти более прямую, а стало быть, и дешевую дорогу. Разбитая песчинка открыла перед нами эту дорогу; поиски новой технологии, точных составов смеси песка и извести продолжали вести нас по пути находок.

Так Лехт говорил «непосвященным», как он называл своих слушателей.

И вскоре не только Лехт, Виктор и Ванас, но и весь завод уже был увлечен новым камнем. Возникла естественная мысль — построить из силикальцита первый дом.

Конечно, ни Лехт, ни Ванас не решались строить жилой дом. Но дом все-таки нужен. Надо испытать первые блоки, первые строительные конструкции. Так возник «кошкин дом» — маленькая проходная будка у ворот завода.

Это была остроумная мысль — соорудить из силикальцита новую проходную. Она даст возможность всем, кто приедет на завод или просто пройдет мимо него, получить элементарные сведения о новом строительном камне.

— Ну, что ж, — говорил Лехт, когда в новой силикальцитной проходной появились первые посетители завода. — «Кошкин дом», кажется, стоит. Может быть, пойдем дальше?