Анна Федорова - Заметки начинающего аналитика

Хотя моей основной обязанностью была постановка задач, Гоша поведал, что в штате компании отсутствует технический писатель, и часть его функций предстоит выполнять мне. К счастью, через полгода я была почти полностью от них избавлена. Но до тех пор успела приложить руку к пользовательской документации и получить от этого некоторые впечатления.

Вынуждена признаться, мне нравится говорить и думать на русском языке. Из своего скромного языкового опыта могу упомянуть еще испанский, как приятный на вкус и слух. Английский не вызывает у меня сильного восторга или сильного отвращения. Весьма неприятен на слух немецкий, французский кажется совершенно несуразным. Итальянский великолепен для пения, поскольку в нем много гласных и достаточно длинные слова. Интересно слушать, как поют на арабском. Польский и украинский тоже довольно приятны на слух. Но из всего перечисленного, так исторически сложилось, владею в совершенстве я только русским, и наблюдаю, как его коверкают на письме или в речи, с плохо скрываемым сарказмом. Поэтому, участвуя в создании документации, я приложила максимум усилий для истребления орфографических ошибок и профессионального мата.

Специфика нашей деятельности такова, что большая часть сотрудников имеет техническое образование. Поскольку информационные технологии плотно связаны с англоязычными источниками, то многие слова приходят из английского языка. Человеку с техническим образованием проще воспользоваться транскрипцией этого слова на русский, чем подобрать точный перевод. К тому же звучит короче, а время у нас, разумеется, экономят. В результате испуганный непосвященный пользователь, открыв какое-нибудь руководство, может обнаружить там нечто такое, что навсегда отвратит его от данного продукта, и даже под страхом увольнения этот продукт не постигнет никогда.

Чтобы не пугать пользователей, и, как следствие, не терять клиентов, компании нанимают технических писателей.

Но и во внутренних документах, где профессиональный мат еще более распространен, встречаются явно провокационные слова. Можно понять «интерфейсы» и «дистрибутивы», если так уж не хочется говорить «пакет установки», но для чего, спрашивается, и кому нужны «инсталляции», «темплэйты», «юзерлибы» и тому подобная чертовщина? Программист нередко мыслит такой чертовщиной и чувствует себя уютно в окружении этих понятий, в чем его святое право, лишь бы код писал как следует. Зачем же прогибаться под чужие понятия в ущерб языковым нормам и создавать целые документы на тарабарщине, с которыми потом будут работать другие люди, далеко не всегда успевшие изучить тарабарский язык, совершенно непонятно. Возможно, это искусственный способ ограничить распространение знаний, тех самых, которые являются частью общего Знания компании. Да и приятно завести сугубо профессиональный разговор с коллегой в присутствии пользователей и подавить их своим могучим интеллектом – тем, кому это требуется, чтобы комфортно ощущать себя в жизни. Но скорее всего, тарабарщина в наших документах от элементарной безграмотности.

Первый проект, как первая жена, первая машина, и так далее, запоминается надолго. Самые очевидные, академические ошибки допускаются в первом проекте. Все последующие посвящены уже отработке частных случаев.

Когда получаешь задание, не всегда удается ясно представить себе масштабы того безобразия, в которое ты ввязываешься. Частично это проходит с опытом. Но в отношении некоторых вещей опыт бессилен, обычно, когда включаются случайные факторы или речь идет о поведении клиента. Другими словами, почти невозможно заранее угадать, завершится проект через несколько месяцев или не завершится никогда. Даже руководители не всегда это знают. Они могут утверждать прямо противоположное, чтобы не деморализовать команду. Не верьте. Они тоже ничего не знают.

Тем чудесным январским днем, когда в моем почтовом ящике обнаружилось письмо с коммерческим предложением на создание некоей диковинной системы, я и не подозревала, что работа над ТЗ займет у меня четыре месяца вместо запланированного одного, а сам проект, хотя и закончится формально через семь месяцев после начала, однако будет требовать постоянно к нему возвращаться, что-то доделывая, подчищая, обрабатывая напильником.

Нам заказали систему документооборота между небанковской кредитной организацией и Регулятором, которому в очередной раз вздумалось что-то отрегулировать. Что конкретно, разобраться было трудно. Одно только описание этого процесса оказалось разбросанным по нескольким нормативным документам, поправки к которым пеклись, точно блины на масленицу.

До того проекта мне не приходилось даже работать с правовой системой. Я понятия не имела, где найти свежие выпуски изменений в законодательстве и вообще в глаза не видела ни одного закона. Само собой, юридического образования у меня тоже не наблюдалось. Вспоминая это сейчас, я понимаю, какой авантюрой был тот проект, и каким неутомимым оптимизмом должны были обладать люди, принимающие в нем решения, чтобы доверить мне, сотруднику без опыта, такую работу сразу после испытательного срока. Единственным аргументом в их пользу можно считать тот факт, что других аналитиков в компании просто не было.

Представителем заказчика выступал джентльмен с украинской фамилией Ткаченко, который руководил каким-то отделом кредитной организации. От нас он находился на расстоянии нескольких сотен километров. Поскольку руководство не нашло в себе сил обеспечить наше непосредственное общение, мы улаживали дела по телефону и почте. Причем делали это регулярно и с полной ответственностью как в течение первого месяца работы, так и после срыва всех запланированных сроков, в чем надо отдать должное нам обоим.

Организация, где работал Ткаченко, по своим оборотам и количеству клиентов была далека от сотни крупнейших Российских банков, но успела наплодить с десяток отделений в разных городах. Наша система должна была обеспечивать связь всех отделений с центральным, куда направлялись потоки документов, чтобы затем объединяться в один общий поток. После объединения данные специальным образом дробились на куски, упаковывались в посылки и по защищенным каналам передавались Регулятору. От нас требовалось создать такие условия, при которых данные соответствовали бы по своей структуре и содержанию действующему законодательству, а попадут ли они живыми и невредимыми в конечный пункт, за это мы несли ответственность только на участке передачи между региональными отделениями и их «головой». Разбор ответов на посылки тоже входил в наши обязанности, из них же узнавали о том, насколько правильно выполнена остальная часть работы.