Георгий Бабат - Магнетрон

— Никто не ставит вам это в вину.

— Я не оправдываюсь. Я просто не могу простить… Как можно было допустить такую бесполезную, напрасную трату сил, средств! Знать, что именно следовало сделать, знать и не сказать!

— Возможно, это объяснялось надеждой на то, что будет найдено нечто еще более интересное.

Бархатов говорил спокойно, без улыбки, и Веснин не мог понять, сказал он об этой предполагаемой благородной цели всерьез или шутя.

Веснин продолжал изучать пометки на полях. Бархатов положил перед ним журнал в пестрой обложке, развернул его и указал на столбец, подчеркнутый красным карандашом.

Это был последний, мартовский номер американского журнала «Электроникс», и подчеркнут был краткий пересказ статьи Веснина и Ронина.

— Эта работа, — сказал Веснин, — была перепечатана в четырех экземплярах.

— Один у меня, — сказал Жуков. — Другой, я знаю, у Михаила Осиповича Артюхова.

— Черновик и четвертый экземпляр у меня, — почти шепотом произнес Веснин.

— Совершенно верно, — так же спокойно сказал Бархатов. — Перевод, следовательно, не мог быть сделан ни с одного из перечисленных экземпляров, ни с черновика.

Веснину казалось, что он достоин самой лютой казни за то, что до сих пор не удосужился узнать, что сталось с копией статьи, данной Студенецкому еще осенью 1934 года. Не спрашивал он об этом Константина Ивановича из-за совершенно неуместной, как он сам сейчас решил, застенчивости.

И журнал «Электроникс», и копия статьи с пометками Студенецкого прибыли на завод в пакете, отправленном из Соединенных Штатов. Пакет был адресован техническому директору и, таким образом, попал к Дымову, который состоял в этой должности вместо Студенецкого. В препроводительном письме Френсис писал:

…Я уехал раньше, чем рассчитывал. Перед отъездом, как вы помните, мы оба с вами несколько погорячились, и я не успел возвратить вам копию этой весьма интересной статьи, которую вы столь любезно предоставили мне для просмотра. С благодарностью возвращаю вам теперь этот материал. Я сделал что мог для информации научно-технических кругов нашей страны о последних советских работах в области магнетронных генераторов…

…Надеюсь, ваш маленький Аладдин с его волшебной лампой служит вам так же исправно, как раньше.

— Попрошу вас посмотреть еще и это.

Голос Бархатова вывел Веснина из задумчивости.

Перед ним была тетрадь, от вида которой сжалось сердце. Это были страницы, которые так хорошо запомнил Веснин. Страницы, исписанные твердым квадратным почерком с наклоном вправо. Страницы, жирной ровной чертой поделенные на две части, нумерация в нижнем правом углу… Рисунок: магнетрон и летучая мышь…

Совершенно забыв о том, где он находится, не интересуясь уже, зачем его вызвали, Веснин с жадностью принялся читать страницу за страницей тетрадь академика Мочалова, отыскавшуюся таким удивительным образом.

Он увидел схему колец связи, похожую на ту, что он начертил сам на станции Медь, когда рассматривал машинный генератор постоянного тока. А вот, подобная солнечному диску в ореоле лучей, система разноразмерных резонаторов.

Но Мочалов пришел к этим решениям иным путем. Ход его мыслей был другой, чем у Веснина, когда тот смотрел на машинный генератор, и иной, чем рассуждения Кузовкова, который искал корни характеристического уравнения колебательной системы со многими степенями свободы.

— Я нашел верное решение, — сказал Веснин Жукову. — Верным было и решение Кузовкова. Но идеи Мочалова оригинальнее и вместе с тем проще. Его решение не только верно, но и всесторонне глубоко и красиво. Мочалов рассматривал системы резонаторов как цепочки фильтров и следил за движением волн в этих цепочках. Даже простую арифметическую задачу можно решить разными способами, а сложные физические проблемы допускают множество подходов. Возможно, что выводы Мочалова именно потому так поражают и восхищают меня, что я пришел к этим решениям другой, трудной, утомительной дорогой.

— К вам большая просьба, товарищ Веснин, — сказал Бархатов — дать отзыв о содержании этой тетради. Тут есть на последней странице пометка. Видите? Инженер Веснин, завод электровакуумных приборов.

Глаза Веснина наполнились слезами.

Значит, в последние минуты жизни Александр Васильевич думал о нем, а он перечерчивал начисто свой проект…

— Поэтому тетрадь и попала на ваш завод, — продолжал Бархатов, — но перед тем она прошла через много рук. Существенно знать, какова ценность ее содержания по сравнению с нашим теперешним уровнем развития дела, которому так много сил в свое время отдал покойный Александр Васильевич.

— Я не могу ответить так, вдруг. Я должен подумать. Когда Александр Васильевич впервые заговорил со мною об этом, мне казалось, что, кроме него, никто в Союзе не интересуется магнетроном. Теперь же у меня такое впечатление, что все исследователи СССР только и занимаются одними магнетронами. Харьковская группа достигла мощности в несколько киловатт при длительном генерировании. В Московском экспериментальном электротехническом институте получены замечательные результаты с импульсными приборами. Я видел интересные приборы из лаборатории Саратовского университета. Ценные исследования проведены в Горьком. К нам на завод приезжал работник Томского политехникума с весьма тонкими, я бы даже сказал — ехидными, новыми предложениями… В тетради Александра Васильевича много такого, что являлось удивительным предвосхищением для времени, когда это писалось. Возможно, будь у нас при начале наших опытов эта тетрадь, мы сейчас были бы много впереди…

— Если я вас правильно понял, — Бархатов пригладил ладонью и без того очень гладко зачесанные назад волосы, — то можно предположить, что иностранные лаборатории, если они имели информацию в виде этой тетради о ходе наших работ в данной области, могли благодаря наличию содержащихся в тетради указаний значительно продвинуть там у себя изыскания в области конструирования генераторов сантиметровых волн?

Веснин долго молчал. Его не торопили. Жуков говорил с кем-то по телефону, сначала по городскому, потом по внутреннему, заводскому.

Бархатов спокойно курил.

Как попала записная книжка Мочалова к Бархатову?

Константин Иванович выронил ее в ателье на Невском, 12, когда пытался вложить в свой туго набитый портфель сделанную в ателье покупку.

Уборщица нашла эту тетрадь на полу и передала в кассу. Но никто не пришел справиться о тетради, хотя она пролежала в кассе несколько недель. Брат кассирши, студент инженерно-физического факультета Ленинградского политехнического института, заинтересовался красиво вычерченными схемами, формулами и расчетами, сделанными в этой тетради, и взял ее к себе, чтобы просмотреть внимательнее на досуге. Уезжая на практику, молодой человек сунул тетрадь в свой чемодан. Этот чемодан в поезде украли.