Авиация и космонавтика 2012 08

АВГУСТ 2012 г

Анатолий ДЕМИН

Задолго до первых полетов аэропланов в нашей стране, в ноябре 1908 г., в газете «Русский инвалид» (печатном органе Военного министерства России), внимательно следившей за развитием авиации на Западе, была опубликована статья о том, что для ведения воздушной разведки и для связи русской армии необходимо иметь порядка 300 военных аэропланов. Но лишь после того, как 25 июля 1909 г. французский летчик Луи Блерио перелетел через Ла-Манш, всем окончательно стало ясно, что самолет – это не только дорогая игрушка «для спорта и развлечения»… Интерес военных ведомств практически всех развитых стран к использованию самолетов резко возрос.

Русская научная общественность пыталась всемерно ускорить процесс становления авиации, и 13 декабря 1909 г. Академия Наук организовала собрание членов Совета министров, Госсовета и Госдумы. Академик князь Б. Голицын сделал доклад «Об общих директивах для правильной постановки дела воздухоплавания в России», резко критикуя Военное, Морское и другие министерства за бездеятельность. Он отметил: «…Широкий интерес всех слоев общества, как за границей, так и у нас к вопросам авиации, заставляющий всех лихорадочно работать в этом направлении, в том числе и правительства, заключается не в заманчивости и новизне дела и не в близком осуществлении заветной мечты человека летать по воздуху, не возможность нового и быстрого средства передвижения, а то, что правительства западноевропейских стран видят в воздушных кораблях будущее могучее средство обороны и нападения… Те государства будут иметь все преимущества при столкновении с врагом, у которых будет в руках это новое орудие нападения и обороны. Было бы более чем ужасно, скажу даже преступно, если бы мы в этом деле, как во многом другом, отстали от наших соседей и дали бы им спокойно усиливаться и обзаводиться воздушным флотом».

Б. Б. Голицын

30 января 1910 г. в Особом Комитете по усилению флота на добровольные пожертвования, созданном после русско-японской войны, под председательством Его Императорского Высочества Великого Князя Александра Михайловича состоялось общее собрание, где он в своем выступлении, отмечая перелет Луи Блерио, сказал: «…Сэтой минуты то, к чему стремились в продолжение столетий, и что считалось достижимым в недалеком будущем, совершилось на наших глазах; не могло быть сомнений, что воздух побежден, что будущее принадлежит воздушным кораблям… Следя за поразительными успехами полетов аппаратов тяжелее воздуха, я пришел к глубокому убеждению, что в недалеком будущем та страна, которая первая будет обладать воздушным флотом, будет непобедима в будущей войне. Тогда же мне пришла мысль предложить Комитету обсудить вопрос о возможности ассигновать на воздушный флот сумму, предназначенную на постройку подводной лодки».

Еще перед собранием, 12 января 1910 г., газеты напечатали предложение «указать, должны ли быть оставшиеся в распоряжении Комитета суммы израсходованы на постройку военных судов или же должны быть обращены на создание воздушного флота?»

Из полученных 333 ответов, исходивших от войсковых частей, правительственных, дворянских, земских, городских, торговых, промышленных и других учреждений и обществ, учебных заведений и иных групп жертвователей, выяснилось, что подавляющее большинство горячо приветствует идею немедленно обратить оставшиеся средства на создание воздушного флота.

Большинством 30 голосов против 3 общее собрание Комитета приняло следующее решение: «оставшиеся в распоряжении Комитета средства в сумме 900.000 рублей обратить безотлагательно на создание воздушного флота».

Вскоре в Комитете образовали Отдел воздушного флота, который возглавил Его Императорское Высочество Князь Александр Михайлович.

Первым действием нового Отдела стала командировка шести офицеров и нескольких нижних чинов в дружественную Францию для изучения авиации.

В конце 1910 г. в Каче под Севастополем открылась военная школа летчиков и в 1910-1911 гг. Отдел воздушного флота Комитета по усилению флота закупил за границей около 50 самолетов, переданных русским военным летным школам.

Вместе с тем вопросы стратегии и тактики боевого применения авиации, несмотря на активную их разработку, еще долгое время оставались «терра инкогнито» для Генеральных штабов многих стран. Не стала исключением и Россия. Внимательно изучая все опыты, проводившиеся в Европе и Северной Америке, русские авиаторы повторяли западные и проводили собственные эксперименты, призванные повысить боевую эффективность авиации. Первые же военные маневры с участием летательных аппаратов во Франции выявили целый ряд преимуществ аэропланов перед дирижаблями, но еще долго воздушная война многим представлялась как противостояние авиации и воздухоплавания. В обзоре Всероссийского праздника воздухоплавания в Петербурге осенью 1910 г. отмечалось: «…Эффектная картина прилета дирижабля «Голубь» на аэродром в один из дней состязаний и кружащиеся около него аэропланы наглядно представляли ту обстановку, какую должна принять в будущем воздушная война и то важное значение, которое будут иметь аэропланы. Трудно уязвимые с земли, они представят серьезную опасность как для войск, маневрирующих на земле, так и для экипажа дирижабля». Предполагалось и взаимодействие аэропланов и дирижаблей, первые из которых должны выполнять роль разведчиков, а вторые – бомбардировщиков.

Однако несмотря на все усилия, направляемые на развитие военного воздухоплавания, эра «боевых воздушных гигантов» легче воздуха постепенно приближалась к закату. Примечательными в этом отношении явились маневры Варшавского военного округа в августе – сентябре 1910 г., в них впервые в России приняла участие и авиация. Согласно отчету командующего войсками округа, в маневрах приняли участие 3 дирижабля: один большой «Клеман-Баяр» и два малых «Зодиака», а также авиационный отряд Отдела воздушного флота.

В итоге выяснилось, что все дирижабли (и большие, и малые) главной задачи (произвести разведку) выполнить не смогли, а «Клеман- Баяр» вообще смог подняться в воздух только на пятый день маневров. В то же время, согласно отчету командующего округом, аэропланы летали все дни: «Аэропланы, в особенности системы "Блерио", работая ежедневно в течение 8 дней, блестяще выполняли задачи дальней стратегической разведки, еще лучше ближней тактической, передачу приказаний и донесений. Их работа в бою создала новые условия управления войсками на поле сражения. Быстрые рекогносцировки, передача приказаний в конный отряд через неприятельское расположение, указание для артиллерии мест расположения закрытых для нее целей, применялись летчиками отряда. Атака аэропланами подходившего дирижабля показала его беззащитность в столкновении с легкими, быстроходными, поворотливыми противниками».