История Авиации 2005 02

Ювелирно притерев аварийную машину к полосе Рудольф вскоре был буквально вытащен из кабины товарищами.

В августе настал черед и Мано Циглера опробовать мощь реактивного Ме163А. Воспоминания об этом полёте навсегда отпечатались в его памяти.

«…Со звеневшими в ушах словами «Не забудь про шасси!» я услышал, как захлопнулся над моей головой замок фонаря кабины. Спокойно оглядев приборы, включил подачу топлива и запустил стартер. Двигатель почти сразу же отозвался нарастающим свистом, вскоре перешедшим в рёв, а затем, огромная тяга в несколько сотен килограммов толкнула меня вперёд. Мгновенно нараставшее ускорение с внушительной силой прижало меня к спинке кресла, и одновременно я ощутил нарастающие удары колёс шасси. Постепенно тряска начала слабеть, и я ослабил левую руку, лежавшую на ручке управления. Тряска тут же прекратилась, и мой Ме163 оторвался от земли. Плавно тяну ручку на себя, и мой самолёт устремляется ввысь словно стрела, выпущенная из лука. Всё!., я в воздухе!!..

Сбрасываю шасси и, спокойно откинувшись назад, сморю, как прямо подо мной уже довольно далеко внизу проплывает граница аэродрома. Бросив взгляд направо, я увидел, как выше меня примерно на 1500–2000 м описывает плавный разворот звено прикрывающих наш аэродром “Мессершмиттов”, шедших растянутым «пеленгом». Вокруг меня только небо и глубокая тёмная синева высоты. От страха не осталось и следа, я наслаждался полётом, высокой скоростью и ощущал, как на самом деле прекрасна жизнь лётчика…

К сожалению, мне надо было возвращаться из моих грёз к реальности. Снова бросив взгляд на приборы, я занял предписанный мне высотный эшелон и лёг на предписанный курс, одновременно следя за давлением топлива, его количеством и тягой двигателя.

Вскоре лёгкий толчок и умолкнувший шум реактивного «Вальтера» дали мне понять, что топливо закончилось, и мне надо подумать о возвращении. Казалось, тишина окутала меня словно мягкое покрывало с ног до головы. Почти сразу же ожило радио:

— «Воробей», доложите обстановку, — командный пункт точно отслеживал время, и находящиеся сейчас на вышке офицеры ждали моего доклада.

— Я — «Воробей», топливо закончилось.

— «Воробей», начинайте снижение.

— Я — «Воробей», вас понял, начинаю снижение.

Но пока мой самолёт, подчиняясь силе инерции, шёл по прямой и, судя по тому, как медленно по часовой стрелке вращались оба указателя альтиметра, даже набирал высоту… 4250… 4500… 4750… Но вот, словно нехотя, обе стрелки замерли, а указатель скорости начал обратный отсчёт…

Всё!.. Пора вниз…

Снизившись до 4 тысяч метров, я приступил к выполнению виражей. На одном из разворотов я увидел внизу озеро Цвишеннау. Его поверхность в лучах солнца блестела как зеркало, отбрасывая миллионы солнечных зайчиков. На мгновение мне показалось, что будто бы нет войны и сейчас мирное время. Чёрт возьми, как хорошо!..

Но я снова был вынужден возвращаться к реальности. В принципе, успешная посадка на ВПП аэродрома была не единственным нашим шансом на возвращение из полёта. Вторым была посадка на водную поверхность. Однако, как предупреждали нас инженеры, в этом случае мы могли рассчитывать только на себя. Причём выбираться из самолёта требовалось как можно скорее, так как тяжёлый ракетоплан камнем должен был уйти на дно. Это была невесёлая перспектива, и я предпочёл сосредоточится на посадке в штатном режиме.

К сожалению, погода в этот день была изменчивой как сердце первой красавицы. Только что в безоблачном небе светило солнце, и вот уже там, впереди, где находится наш аэродром, я вижу громоздящиеся лиловые грозовые тучи, которые быстро приближаются. А точнее, к ним приближаюсь быстро я, так как в это время моя скорость была около 600 км/ч.

Продолжаю выполнять плавные растянутые развороты. Тучи всё ближе. Дело плохо — если закроет аэродром, мне придётся садиться почти вслепую, а такая посадка почти наверняка закончиться катастрофой. На душе начинает тяжелеть… А ведь ещё несколько минут назад всё было так прекрасно…

На всякий случай начинаю искать ориентиры. Моя задача, как можно точнее выйти к полосе. Тучи всё ближе, но солнце пока светит сбоку и видимость вполне приличная.

Есть! Я вижу две полосы нашего аэродрома! Взгляд успевает зацепиться и за наши ангары, но главное — это ВПП. Одна из них впереди и, судя по всему, мои расчёты оправдались.

Продолжаю выполнять виражи, медленно теряя высоту и сохраняя при этом скорость. Наконец, всё — я на посадочной прямой. В этот момент, когда до земли остаются считанные метры у меня в душе снова возникает сумятица чувств… Только бы выдержать направление и не подвела бы лыжа!.. Касание было мягким, и вот я уже скольжу по нашей полосе, к которой так стремился.

Навстречу мне бегут мои друзья и механики. Ракетоплан останавливается, откидывается кабина, и в этот момент всех нас накрывает грозовой ливень!

Это было потрясающе! От недавних мыслей о неизбежной гибели у меня не осталось и следа! Только теперь я вдруг почувствовал, что обязательно доживу до конца войны, и со мной ничего не случиться. А моя судьба теперь будет связана с Ме163, в который с того дня я буквально влюбился…».

1* Например, минимальная эволютивная приборная скорость истребителя Bf109Е-3 с опущенными на 20 градусов закрылками и убранными шасси составляла 145 км/ч, а минимальная допустимая скорость планирования в этой же конфигурации — 98 км/ч.

Тележка сброшена!.. «Комета» набирает высоту. Если присмотреться, то хорошо видно, что испытательный аэродром имеет довольно ограниченные размеры, причём чуть ли не вплотную к ВПП примыкает лес, что не повышает безопасность вылетов, тем более на таких аппаратах, как Me 163…

И всё же смерть за первыми пилотами реактивных машин ходила буквально по пятам. Причём, в силу особенностей конструкции своей силовой установки, Me163 оказался несомненным лидером печального списка наиболее аварийных самолётов. Хотя горсточка опытнейших испытателей, казалось бы, постепенно доказывала, что новейший суперскоростной ракетоплан постепенно становится вполне безопасным в эксплуатации при условии соблюдения правил безопасности, однако, несмотря на тщательную подготовку, даже первая группа строевых лётчиков, приступившая к освоению Ме163, понесла тяжелейшие потери, никак не связанные с боевыми действиями.

Уже 30 ноября 1943 г. погиб обер-фельдфебель Алоиз Вернд. Поднявшись на высоту около 6 тыс. м — больше его самолёт был набрать не способен из-за не полной заправки — он начал снижаться для захода на посадку. Казалось бы, всё шло в штатном режиме, но уже на глиссаде, находясь в створе полосы пилот допустил скольжение на крыло. Попытка пилота набрать дополнительную высоту при выключенном двигателе лишь усугубила ситуацию, и машина, потеряв скорость, беспорядочно рухнула на землю. Несколько кувырков довершили дело, превратив самолёт в груду обломков, мгновенно охваченных белым пламенем. Несмотря на то, что в баках самолёта не могло быть много топлива, над аэродромом вырос зловещий грибообразный султан дыма…