Авиация и время 2000 01

В том, что для самолета, претендующего на сверхманевренность, необходимы качественно новые гидроприводы управляющих поверхностей, нет никаких сомнений. Ведь требования к точности и, особенно,скорости перекладки рулей такого самолета должны быть чрезвычайно высокими. Добиться повышения скорости можно сокращением хода штока гидроцилиндра и уменьшением плеча приложения его усилия. Однако последнее в этом случае необходимо резко увеличить. Таким образом, для нового самолета требуются значительно более компактные, мощные и точные исполнительные механизмы, чем это было до сих пор. Выполнить эти требования одновременно можно только при условии резкого повышения рабочего давления в гидросистеме самолета и применения не одного, а блока цилиндров. К сожалению, это неизбежно влечет за собой серьезные трудности при отработке такой системы, требует создания новых гидронасосов большей производительности, масштабных стендовых испытаний и т. д. Вполне вероятно, что на все это просто не хватило денег, и на «1.44» поставили приводы с других «МиГов». Более подробно об этом можно было бы рассуждать, если бы во время показательной рулежки 12 января управляющие поверхности самолета совершили бы хоть одно заметное движение, однако гидросистема «1.44» бездействовала.

Завершить разговор о РЛ-заметности хотелось бы обращением внимания на то, как выполнены лючки, стыки листов обшивки и другие «мелочи», способные внести значительный вклад в общую ЭПР самолета. А выполнены они совершенно традиционно, с полным пренебрежением к самой задаче снижения заметности. Думается, что это уже нельзя оправдать экспериментальным характером самолета, ведь такая задача, как следует из выступлений руководителей ВПК «МАПО» на пресс-конференции 12 января, была одной из главных, стоявших перед конструкторами. Следовательно, экспериментальный образец должен использоваться для отработки методов ее решения в максимальной степени. Но увы, сторонний наблюдатель не замечает на представленном самолете следов серьезной борьбы за снижение ЭПР Даже ему понятно, что конфигурацию створок шасси и отсека вооружения уже не изменить – это не радиопоглощающее покрытие, которое можно нанести и потом. Остается только пожимать плечами по поводу громких заявлений о превосходстве в незаметности «1.42» над ненавистным «Рэптором».

Недоумение вызывает и фраза Коржуева о скрытности его самолета «… не только на дозвуке, но и на сверхзвуковом режиме». Ведь при переходе через М=1 главным фактором, определяющим возможность обнаружения самолета, становится термодинамический нагрев конструкции. Противнику достаточно включить сенсоры ИК-диапазона, и все ваши ухищрения по снижению заметности в РЛ-диапазоне становятся бесполезными. Впрочем, все это характерно для любого самолета с крейсерской сверхзвуковой скоростью полета, в т. ч. и F-22.

Что же получается? После того, как выяснилось, что перед нами не боевой самолет пятого поколения, а всего лишь построенный в рамках программы его создания один из экспериментальных образцов, газетные страсти утихли. Какие, мол, результаты можно ожидать от промежуточного этапа? Но оказывается, что и в этом качестве машину есть за что критиковать. По крайней мере, на средство отработки методов снижения заметности она не похожа, а сверхманевренные возможности в полной мере она показать не в состоянии по причине «неродных» приводов поверхностей управления. В общем, задачи, ради решения которых следует сейчас начинать летные испытания самолета, представляются весьма туманными.

Косвенно эту мысль подтверждает и новый Генеральный директор и конструктор ФГУП «МАПО» Николай Никитин, так высказавшийся о «1.44» 11 ноября прошлого года: «Напрасно этот проект чересчур обнародовали: технологии старые, он останется экспериментальным образцом». Тем не менее, машина будет летать, уверяет г-н Никитин, т. к. для этого уже почти все готово, остались лишь «небольшие проблемы» с силовой установкой. Но это будет «небольшая программа», направленная, главным образом, на получение задела для будущих работ. Назван и очередной срок подъема «1.44» в воздух – март 2000 г. Что ж, время покажет…

Михаил И. Пруцаков, Владимир Литвиненко/ Киев

Фото из архива М. Пруцакова

"Испанец" с Кубани

Гражданская война в Испании вошла в судьбы целого поколения советских летчиков. Среди них одним из наиболее отличившихся был Иван Трофимович Еременко, вошедший в список лучших асов того конфликта. Родился герой нашего повествования в 1910 г. на Кубани в простой крестьянской семье. В автобиографии он так описал свои юные годы: «… До 1917 г. жил у отца. В 1917 г. был отдан в сельское классное училище, где учился полтора года. Бросил зимой в 1918 г., так как зимой ходить в школу было далеко и холодно, а одеваться было не во что. Я простудился и заболел. В 1920 г. из-за тяжелого материального положения семьи (семья голодала) был отдан к казаку-кулаку Плешаню в станицу Васюринскую, где батрачил до 1923 г. Летом в 1923 г. заболел малярией. После моих просьб отправить в город на лечение, которые ни к чему не привели, бежал к отцу. Был у отца в сельском хозяйстве. [Отец Трофим Еременко работал в Краснодаре рабочим-трамвайщиком и не мог полноценно вести хозяйство. Мать к тому времени была уже очень больна, и почти всеми работами по хозяйству занимались внуки с дедом. – Прим. авт.]. В 1924 г. поступил работать в пригородные хозяйства Комитета взаимопомощи бедноты. Зимой этого же года оттуда был командирован на курсы трактористов-рулевых, которые окончил весной в 1925 г. Там же [в пригородных хозяйствах. – Прим. авт.] работал трактористом до зимы 1925/26 г. Зимой послан на курсы автотранспортного дела в г. Краснодар, которые окончил в мае 1926 г. с квалификацией шофера. После окончания работал шофером в пригородном хозяйстве и Сельмашсоюзе. Осенью работу бросил и начал учиться в школе повышенного возраста…».

Что же заставило молодого парня, имевшего солидную по тем временам профессию, бросить работу и вернуться к учебе? Очень просто – он не мог забыть виденный в раннем детстве аэроплан, проплывавший над Екате-ринодаром. Желание летать не покидало его, а для поступления в летную школу нужно было выдержать весьма серьезные экзамены. Вот потому-то и пришлось снова сесть за парту. Дождавшись семнадцатилетия, Иван попытался поступить в летную школу, но, по его собственным словам,«срезался на всех общеобразовательных предметах». Однако вторая попытка, предпринятая после дополнительной зубрежки, оказалась удачной, и с конца 1927 г. он стал курсантом Военно-теоретической школы ВВС РККА в Ленинграде. Через год Еременко зачислили в 1-ю Высшую летную школу имени А. Ф. Мясникова – знаменитую «Качу». А после ее окончания свежеиспеченный летчик был распределен в 70-й отдельный отряд, базировавшийся в Баку. И этот отряд, и сам Баку надолго стали для него вторым домом. Здесь Иван освоил И-4 (отряд тогда летал на этих истребителях), здесь оттачивал навыки летчика-истребителя. Здесь встретил Тамару Алифанову – ту, с которой проживет потом всю жизнь.