Дэвид Бирн - Как работает музыка

Частное прослушивание можно рассматривать как вершину нарциссизма: устройства обычно исключают всех остальных из опыта наслаждения музыкой. В романе «О дивный новый мир» Олдос Хаксли описывал наркотик под названием «сома», который приводил всех в восторг. Принявший его словно отправлялся в отпуск, и можно было регулировать продолжительность отпуска дозировкой. Превратили ли технологии музыку в «сомаподобный» наркотик? Не напоминает ли она таблетку, приняв которую вы гарантированно испытаете желаемую эмоцию – блаженство, гнев, спокойствие?

Некоторые из нас поют или даже просто свистят, когда думают, что их никто не слышит, и музыка часто «играет» у нас в голове. Какая-то область мозга, по-видимому, посвящена исключительно звуковой памяти и содержит в себе не только рингтоны, рычание собак и звук сирены скорой помощи, но и фрагменты песен – в основном записанную музыку, которую мы когда-то слышали. Эти звуковые фрагменты своего рода узлы в сети связанных воспоминаний, которые простираются за пределы запускающих их звуков. У каждого есть такая песня, которая «переносит» в яркое воспоминание о раннем романе или каком-то другом формирующем опыте. Песни в этом смысле похожи на запахи: они извлекают из нашей памяти миры, конкретные места и моменты. Это делают и другие звуки: сильный дождь, голос известного актера, нож, стучащий по разделочной доске, или поезд вдалеке.

Не начинают ли портативные музыкальные устройства и музыкально загроможденный мир, в котором мы живем, заменять наши внутренние голоса? Не перестаем ли мы мало-помалу петь и свистеть, ведь теперь профессионалы поют и играют прямо у нас в ушах? Множество музыкальных ассоциаций прыгают у нас в голове, связываясь с повторяющимися воспоминаниями и чувствами, что облегчает спустя некоторое время создание и укрепление определенных нервных путей. Эти пути помогают нам осмыслить наши переживания. Они делают нас такими, какие мы есть. Разве это пространство теперь подавлено потоком музыки и звуков, созданных другими? Неужели голоса в наших головах, неслышная болтовня, которую мы используем, чтобы разобраться, кто мы и где находимся, заменяются голосами профессионалов? Во всяком случае, я не перестаю петь про себя, так что, может быть, и нет.

Я слушаю музыку только в определенных ситуациях. Во-первых, когда хожу на концерты – это очевидно. Еще когда готовлю или мою посуду, иногда в присутствии других людей. На пробежке, или когда еду на велосипеде на работу и с работы по велосипедной дорожке в Вест-Сайде в Нью-Йорке, или – в редких случаях – когда арендую машину, если мне нужно куда-то доехать: тогда я слушаю ее в одиночестве. Также, когда пишу и записываю музыку, я слушаю то, над чем работаю. На этом все. Этот относительно короткий список в значительной степени определяет, где и как я слышу музыку. Я нахожу музыку в ресторанах и барах несколько навязчивой. Может быть, из-за того, что это моя профессия, я чувствую, что должен либо внимательно слушать, либо отключиться. В основном я отключаюсь, часто даже не замечаю, если песня Talking Heads играет в общественном месте. К сожалению, бóльшая часть музыки становится (для меня) раздражающим звуковым слоем, который просто сливается с фоновым шумом. Может показаться, что я привередлив, но на самом деле я слушаю много музыки.

По мере того как музыка становится все менее осязаемой – цилиндром, кассетой или диском – и все более эфемерной, возможно, мы снова начнем придавать все большее значение живым выступлениям. После многих лет коллекционирования пластинок и компакт-дисков должен признаться, что теперь избавляюсь от них. Я иногда вставляю компакт-диск в плеер, но почти полностью перешел на прослушивание MP3-файлов либо на компьютере, либо, пардон, в телефоне! Для меня музыка становится все более дематериализованной, и я подозреваю, что это состояние более свойственно ее природе. Технологии замкнули круг.

Я посещаю как минимум одно живое выступление в неделю, иногда с друзьями, иногда в одиночку. Там бывают и другие люди. Часто бывает и пиво. После более чем ста лет мы возвращаемся к тому, с чего начали. Век технологических инноваций и оцифровки музыки непреднамеренно подчеркнул ее социальную функцию. Мало того что мы все еще делимся с друзьями музыкой, которая нас волнует, мы все сильнее ценим социальный аспект живого выступления. Музыкальная технология в некотором смысле пошла по пути, в конце которого она полностью разрушит и обесценит себя. Она полностью преуспеет, когда самоуничтожится. Технологии полезны и удобны, но они в конечном итоге уменьшили свою собственную ценность и увеличили ценность вещей, которые они не способны схватить и воспроизвести.

Технологии изменили то, как звучит музыка, как она сочиняется и как мы ее воспринимаем. Они также затопили мир музыкой. Мир наводнен (в основном) записанными звуками. Мы привыкли платить за музыку или делать ее сами; играть, слышать и переживать ее было исключительным, редким и особенным опытом. Теперь она повсюду, и тишина – это редкость, за которую мы платим и которой наслаждаемся.

Безграничный выбор – это отсутствие выбора. В век изобилия, когда доступно огромное количество музыки, проблема для потребителя не в доступе к ней, а в том, как найти интересную музыку. Некоторые опустили руки и слушают тех же артистов, что и в годы своей юности, понимая, что у них нет ни времени, ни сил разбираться с новой музыкой. Людям, занимающимся своей карьерой или детьми, кажется, что выискивать вещи – не факт, что полезные для их жизни, – пустая трата времени. Хотя музыка, которую они потребляют, может быть прекрасной и вечной, новые и новаторские культурные изобретения могли бы принести реальную пользу, в том числе для тех самых карьеры и жизни.

Мы часто слышим: «с этой музыкой я пережил школу» или «эта музыка спасла мне жизнь». Музыка уверяет людей в том, что они не одиноки в своих чувствах, переживаниях и мыслях. Новый образ мышления выражается в словах, звуках, аранжировке и ритме. Мы поглощаем эти звуковые метафоры бессознательно, а они дают толчок новым направлениям мысли во всех аспектах нашей жизни. В музыке есть большая ценность, но только если нам предлагается то, что трогает и волнует нас. Не все новое обязательно прекрасно и заслуживает, чтобы его искали. Отбор, проведенный нами или кем-либо еще, определяет, какую музыку мы слушаем, и влияет на то, что создается. Как творческое сообщество мы лишаем себя чего-то, когда отделяемся от искусства, упускаем его, потому что у нас слишком много своих забот. Есть ли способ сделать поиск более легким? Могут ли технологии помочь противостоять тенденции отчуждения?