Ольга Скороходова - Эпоха великих потрясений. Энергетический фактор в последние десятилетия холодной войны

Наконец, рост цен на энергоносители не мог не обернуться валообразным ростом цен на другое сырье и товары (см. Табл. 7). После успеха ОПЕК мир поразила «эпидемия картелизации». Так, в 1974 году семь государств объединились в Международную ассоциацию бокситов, осуществив повышение цен с 2,5 до 15 долларов за тонну. В том же году цена на кофе выросла с 63 до 71 цента, а на фосфаты – с 5,66 до 18 долларов за тонну [97].

Табл. 7. Повышение цен на экспортные товары развивающихся стран в 1970–1974 гг., в %

Источник: Petrodollars: Recycling and Aid Prospects. Hearing before the Ad Hoc Committee on the Domestic and International Monetary Effect of Energy and Other Natural Resource Pricing of the Committee on Banking and Currency House of Representatives. 93rd Congress, 2nd Session, December 24, 1974. Washington, 1974

Словом, экономический эффект энергетического кризиса 1973–1974 годов был огромен. Преодоление последовавшего за ним системного кризиса потребовало времени, смены парадигмы политической экономии (отказ от неокейнсианства в пользу монетаризма), проведения технологической революции, которая в итоге вывела развитый мир на новую, постиндустриальную стадию развития – наукоемкую, энергетически и ресурсно эффективную.

Сходясь во мнениях относительно всестороннего влияния кризиса 1973–1974 г. на человечество, ученые так и не пришли к консенсусу о его причинах. Одни из них придерживаются версии политической ангажированности решения ОАПЕК [98]. Д. Ергин пишет о том, что основная цель ОПЕК состояла в том, чтобы расколоть западный мир и использовать противоречия внутри него в свою пользу [99]. По мнению К. Белоусовой [100], дирижер арабского выступления король Фейсал, налагая эмбарго, желал предотвратить сближение Израиля и Египта, вернуть Каир в лоно арабских стран, однако эффект этого начинания оказался обратным.

Другая группа ученых разделяет экономический взгляд на природу «нефтяной атаки». С. Бромли говорит о том, что глубинной причиной произошедших событий стала эволюция международного режима распоряжения нефтью, а именно переход от рынка потребителей к рынку производителей, положивший конец экономическому буму и ставший причиной модификации системы, основанной на гегемонии США [101]. В том же духе высказывается американский экономист и историк Д. Дауд, подчеркивавший, что решения нефтяного картеля следует рассматривать с учетом высокой инфляции, наблюдавшейся еще до октября 1973 года [102]. Экономическая версия причин кризиса находит подкрепление и в выступлениях официальных лиц [103]. Так, например, в экономическом докладе президента Никсона за 1973 год одной из причин рывка цен на нефть называется то, что в течение всего послевоенного периода (с 1947 по 1971 год) рост цен на сырье серьезным образом отставал от роста цен на остальные товары (13,1 % и 53,4 % соответственно) [104].

Часть исследователей, разделяющих версию об экономической природе кризиса, называют несбалансированность спроса и предложения на нефтяном рынке его объективной причиной. В частности, они обращают внимание на негативные последствия для американской экономики, вызванные контролем цен на бензин, который был введен президентом Никсоном в 1972 году в качестве меры борьбы с инфляцией. Искусственно закрепив цены на уровне ниже мировых, правительство поддерживало высочайшие темпы роста спроса на нефть и нефтепродукты и лишь разжигало «аппетит американцев к нефти» [105]. Эта точка зрения нашла отражение также и в официальной риторике. Как подчеркивал Р. Никсон в своем обращении к нации по поводу энергетической проблемы в ноябре 1973 года, США, с их всего лишь 6 % от населения Земли, потребляли 30 % всей вырабатываемой на планете энергии [106]. Наконец, англо-американский эксперт по энергетической проблематике У. Леви объяснял резкий скачок цен тем, что ОПЕК привела в действие свою давнюю угрозу. Ведя трехлетний диалог с нефтяными компаниями, организация не раз предупреждала о переходе к политике односторонних шагов, что и совершила в итоге [107]. Интересный методологический подход предлагает автор книги «Нефтяная дипломатия ХХ века» Ф. Венн. Она настаивает на необходимости разделять кризис ценовой и кризис нефтяных поставок, приводя пример Ирана, не участвовавшего в эмбарго, но бывшего главным застрельщиком повышения цен [108].

На наш взгляд, стоит признать наличие объективной экономической (несбалансированность спроса и предложения) и политической составляющей в смене режима «Семи сестер» на режим ОПЕК. Политическая составляющая была частью более широкого процесса модификации системы международных отношений, сложившейся после Второй мировой войны. Вместе с тем нельзя не признать роль субъективного фактора – Октябрьской войны – в том росте цен на энергоносители, который мы наблюдали в 1973 году и который был связан с конкретным региональным конфликтом.

Помимо экономических последствий, Октябрьская война и энергетический кризис спровоцировали очень серьезные перемены на политической арене, что и придало данному кризису глобальный характер. Он затронул, хоть и разным образом, и капиталистический, и социалистический мир, страны глобального Юга и глобального Севера.

2.3. «Европейцы ведут себя как шакалы»: Октябрьская война 1973 года в американо-европейских отношениях

Война и энергетический кризис стали серьезным испытанием на прочность американо-европейских отношений. По иронии судьбы, 1973 год был провозглашен в США «годом Европы», что выражало намерение Вашингтона разрешить накопившиеся в предыдущем десятилетии разногласия с союзниками [109]. Однако на деле динамика отношений оказалась далеко не столь однозначной. Понимая, что за началом поставок оружия Израилю последует нефтяное эмбарго, а также осознавая масштабы урона для собственной экономики, европейские страны, за исключением Португалии, отказали США в праве использовать свои территорию для переброски американского оружия в Израиль. Более того, Франция и Великобритания приостановили поставки вооружения, закупленного еврейским государством еще до начала войны [110].

Реакция американцев на подобное «диссидентство» весьма красочно может быть выражена фразой госсекретаря Киссинджера: «Европейцы ведут себя как шакалы. Это просто позор. Они всячески подстрекают арабов <���…> Они не оказали нам никакой поддержки, когда мы в этом нуждались <���…> Когда это все закончится, – а это произойдет в ближайшие несколько дней – мы в первую очередь должны оценить состояние отношений с нашими европейскими союзниками и то, чего стоят все эти разглагольствования об общности интересов в сфере безопасности и по всем другим вопросам» [111]. Небывалое со времен выхода Франции из военной организации НАТО «неповиновение» союзников не могло пройти незамеченным для внешних игроков. Так, советский еженедельник «Новое время» отмечал: «В конце нынешнего года проблемы в НАТО носят новый, мягко говоря, своеобразный характер. Многое в мире выглядит по-разному, если смотреть на это из окон Пентагона или из министерских кабинетов в западноевропейских столицах» [112].