Ольга Скороходова - Эпоха великих потрясений. Энергетический фактор в последние десятилетия холодной войны

Часть исследователей предполагают, что таким «прагматичным» подходом Советы хотели укрепить свои позиции на европейском рынке энергоносителей [150]. Рискуя собственной репутацией в третьем мире, СССР стремился показать европейцам свою надежность как делового партнера, беспрекословно выполняющего обязательства, и ему это удалось [151]. Помимо деловой стороны и наращивания сотрудничества со странами Европы, одним из основных движущих мотивов Москвы была демонстрация приверженности политике разрядки. Об этом прямо говорили в своих речах 1973 года и позже советские лидеры, апеллируя к заботе СССР о поддержании стабильности мировой экономики [152]. Иными словами, достаточно жесткое столкновение сверхдержав на политическом фронте Октябрьской войны сочеталось со «спасательной операцией» на энергетическом поле. В этом парадоксе как нельзя лучше выразилась вся противоречивость разрядки.

Итак, конец 1960-х – начало 1970-х годов ознаменовались серьезным изменением политической, социальной, экономической ситуации в мире. Под разнонаправленным действием этих факторов к концу 1973 года радикально трансформировался и мировой рынок нефти [153]. Октябрьская война явилась апофеозом этих многогранных изменений. Решения, принятые ОАПЕК в октябре – декабре 1973 года, означали окончание «эпохи дешевой нефти» в мировой истории. Пожалуй, впервые вопрос о доступе к природным ресурсам и топливу занял верхнюю строчку международной политической повестки.

Израиль победил в Октябрьской войне, но «с разбитым в кровь лицом» [154], поскольку арабские страны, потерпев поражение на поле боя, одержали безусловную победу на психологическом и политическом фронте [155]. Их победа означала не только вынесение проблемы арабо-израильского урегулирования в центр внимания мировой дипломатии, но и увеличение веса стран ОПЕК, государств «второго плана» по отношению к осевому региональному конфликту, в хрупком и постоянно меняющемся балансе сил на Большом Ближнем Востоке.

Успех арабского выступления заставил мир обратить внимание на голос третьего мира, или глобального Юга, с которым ОПЕК себя подчеркнуто ассоциировала. Нефтяная проблема осложнила и без того натянутые отношения внутри Западного блока, поставив с новой остротой вопрос о путях развития индустриального мира.

Наконец, энергетический кризис внес неоднозначные коррективы в отношения между Западом и Востоком. Сочетание «углеводородных возможностей» СССР и потребностей западных стран в жидком топливе создавало почву для наращивания сотрудничества, что соответствовало духу и букве политики разрядки, являлось действенным ответом на выступление стран третьего мира против первого, но не могло не войти, в конечном счете, в противоречие с законами биполярной системы. И в этом смысле можно признать, что нефтяная проблема, заявленная столь громко арабскими странами, носила поистине глобальный характер, не признавая ни разделения между политикой и бизнесом, ни границ железного занавеса.

Глава 3

Между шоками: энергетическая проблема и развитый мир в 1970-е годы

Арабское эмбарго, окончание «эпохи дешевой нефти» открыло новый этап в истории нефтяного рынка – период, когда решающая роль в определении основных направлений развития рынка перешла от нефтяных компаний к ОПЕК, от потребителей к производителям. Такое положение сохранялось на протяжении 1970-х годов, вплоть до второго нефтяного кризиса, и помимо политических причин оно имело объективное экономическое обоснование – сохранение высокого спроса на нефть при ограниченном предложении, дисбаланс, который перешел в 1970-е годы еще из прошлого десятилетия. К этой новой экономической реальности пришлось приспосабливаться всем участникам мирового нефтяного рынка. 3.1. В поисках ответа на вызовы энергетического шока: челночная дипломатия Г. Киссинджера и евро-арабский диалог ЕЭС

Итак, «арабская атака» 1973 года, направленная в первую очередь против США и Нидерландов, больнее всего ударила по другим европейским странам и Японии. Это усугубило напряжение между союзниками, набиравшее обороты с конца 1960-х годов на фоне социально-экономических успехов Японии и Западной Европы и нарастающих экономических и внешнеполитических проблем США, вызванных прежде всего войной во Вьетнаме [156].

Поскольку одним из самых фундаментальных изменений на мировом нефтяном рынке стало окончательное «огосударствление» нефтяной политики – ее превращение в фактор внешней и внутренней политики, то самым первым ответом правительств развитых стран на «арабскую атаку» стало выдвижение энергетических программ. Уже 6 ноября 1973 года, в разгар эмбарго, президент США выступил с энергетической программой, ставившей задачу достижения энергетической автаркии к 1985 году (так называемый проект «Независимость»). Она предусматривала, во-первых, снижение энергопотребления в целом, во-вторых, сокращение потребления нефти и переход на иные виды топлива (газ, уголь, атомную энергию) и, в-третьих, развитие собственной нефтяной промышленности за счет активизации добычи на континентальном шельфе и Аляске [157]. Президент подчеркивал, что по своей амбициозности его план может сравниться с Манхэттенским проектом или космической программой, замечая при этом, что такие задачи соответствуют духу американского народа. Желая воодушевить нацию собственным примером, Р. Никсон даже полетел на рождественские каникулы в родную Калифорнию коммерческим рейсом, а не бортом № 1. Несмотря на то что сразу же после своего обнародования план Никсона был охарактеризован большинством комментаторов как нереалистичный, чисто теоретически он не был совсем уж фантастическим. США обладали и обладают огромными запасами углеводородов, что подтверждается колоссальным влиянием американской «сланцевой революции» на мировой энергетический рынок сегодня. В 1973 году вопрос состоял лишь в том, готово ли было правительство поддержать необходимый объем инвестиций в добычу, было ли это экономически выгодно и технологически возможно.

Что касается ЕЭС, то еще в августе 1973 года был подготовлен доклад «Основные направления энергетической политики Сообщества» [158], крайне общего характера. 14–15 декабря 1973 года в Копенгагене прошел саммит глав правительств ЕЭС, созванный по инициативе французского президента, на котором был согласован алгоритм работы над энергетической политикой Сообщества [159]. В соответствии с ним 30 января 1974 года Европейской комиссией была представлена чрезвычайная энергетическая стратегия. Она включала обмен информацией каждые 15 дней по импорту, экспорту углеводородов и торговле ими внутри Сообщества, совместный мониторинг изменения цен на сырую нефть и продукты нефтехимии, меры по снижению энергопотребления [160]. Также, по предложению ФРГ, был создан Совет по вопросам энергетики, который приступил к разработке среднесрочной стратегии энергетической политики ЕЭС до 1985 года с фокусом на энергосбережение, диверсификацию поставок, развитие атомной и альтернативной энергетики.