Абдурахман Авторханов - От Андропова к Горбачёву

Троцкий был выдающимся публицистом и трибуном. Он знал, как делать революцию, но совершенно не знал, что делать с властью, которую создали в результате революции. Не знал и основного урока всех революций — твоя же власть тебя же сожрет, если не сумеешь вовремя ее оседлать. Большевистские адъютанты Ленина по эмиграции, Зиновьев и Каменев, тоже не были теоретиками, а в политике оказались ничтожествами, ибо, сделавшись во время болезни Ленина бездумными союзниками Сталина, именно они проложили ему путь к единоличной тирании. Да, Сталин как теоретик был ничто, но как стратег стоял выше всех, благодаря изумительному дару обосновывать свои злодеяния ссылками на марксизм.

Ни в каких официальных партийных документах нет описания прав и обязанностей генсека. Даже в уставе партии упоминание о генсеке впервые ввел Брежнев на XXIII съезде КПСС в 1966 г. Эту инициативу Брежнева надо объяснить не только его известной манией к помпезности и внешней мишуре, но еще и хитроумным умыслом. В старом уставе говорилось, что пленум ЦК избирает из своей среды Президиум (Политбюро] и Секретариат ЦК, Брежнев предложил теперь добавить, что пленум ЦК избирает также и генерального секретаря ЦК. Это означало, что Политбюро не может выкинуть генерального секретаря, избранного пленумом ЦК и утвержденного на съезде партии, как он и его коллеги по Политбюро выкинули в свое время Хрущева. И все-таки пост генсека есть то, что из него делает его владелец. Известные слова Ленина из его «Политического завещания», что Сталин, став генсеком, сосредоточил в своих руках «необъятную власть» и что он, Ленин, не уверен, не будет ли Сталин злоупотреблять этой властью, доказывают, кроме всего прочего, что пост генсека правящей партии может дать его носителю де факто высшую власть и над правящей партией, и над государством, причем власть, не ограниченную ни уставом партии, ни конституцией СССР, в которой должность генсека вообще не указана.

Должность генсека через тридцать лет, в 1952 г., на XIX съезде, значит, еще при Сталине, была упразднена. Была создана новая должность — «первого секретаря» ЦК. Им стал Маленков. Став после смерти Сталина председателем Совета министров, Маленков вынужден был через пару недель оставить этот пост, который в сентябре 1953 г. занял Хрущев. На том же съезде было переименовано Политбюро в Президиум ЦК. Какие же были мотивы этой перелицовки фасада диктатуры — до сих пор неясно. Если отставка Сталина с поста генсека на пленуме ЦК, избранном XIX съездом, является документально подтвержденным фактом, то как мотивы сталинской отставки, так и истинные причины переименования Политбюро и поста генсека неизвестны. Официальное объяснение, данное от имени ЦК Л. Кагановичем на XIX съезде, было куцым и невразумительным. Каганович сказал, что название «Президиум ЦК» лучше отвечает обязанностям, которые выполняет Политбюро. Восстанавливая старое название Политбюро, брежневское руководство повторило Кагановича, только в обратном порядке: название Политбюро лучше отвечает обязанностям, которые выполняет Президиум.

Почему же все-таки восстановили старые названия? Здесь едва ли могут быть разные ответы. Роль сыграли не правовые соображения, а психологический синдром партийных карьеристов. Политбюро на протяжении более тридцати лет было Олимпом партийных богов во главе с супербогом Сталиным. У партократов появлялись слезы умиления с нескончаемой овацией, когда они на своих бесчисленных сборищах выбирали этих богов в почетный президиум. Но вот теперь, после тяжкого, долгого и унизительного восхождения к партийному Олимпу, они наконец добрались до цели, но у входа на Олимп увидели не вожделенное, магическое слово «Политбюро», а другое — избитое и давно проституированное слово «Президиум». Ведь для них воистину «в начале было слово», и это слово было «Политбюро». Теперь выясняется, что они прибыли не в обитель богов — в «Политбюро», а в какой-то «Президиум». Ведь в государстве «президиумов» десятки тысяч, начиная от сельсоветов и до всяких там верховных советов. И новые боги были единодушны в своем решении: восстановить поруганный Олимп во всем его величии и блеске и вновь написать у входа «Политбюро». Так же поступили и с названием генсека. Брежнев решил, что он, как и Сталин, будет генсеком, вместо того, чтобы называться «первым секретарем», ибо первых секретарей в партии ведь тоже тысячи, а генсек один. В некотором отношении они даже переплюнули обитателей старого Олимпа. Сталин не разрешал величать себя «генеральным секретарем» и подписывался тоже просто: «секретарь ЦК», а эти бесконечно повторяют, что данное лицо — «генеральный секретарь».

Сталинские наркомы и министры, являющиеся членами Политбюро, перечислялись без указания, что они члены Политбюро, а теперь даже впереди председателя Президиума Верховного Совета СССР или Совета министров СССР сначала ставят «член Политбюро», а потом только указывают их высокие должности. Партийным тугодумам невдомек, что ставя часть выше целого, партию выше государства, они оскорбляют собственное «общенародное государство».

Как велика власть генсека, являющегося, скажем, одновременно и главой советского государства в качестве председателя Президиума Верховного Совета СССР? Можно ли сравнить эту власть с властью глав государств президентской системы, например, с властью американского или французского президентов или с властью премьер-министров в странах, где глава государства лишь репрезентативная фигура? После Сталина и Хрущева в Кремле стабилизовалась коллегиальная диктатура. Поэтому глава этой диктатуры не диктатор, а исполнитель воли и решений коллективной диктатуры. В этом смысле по-слесталинская партия вернулась к так называемым «ленинским принципам» коллегиального руководства. Поскольку эти принципы отрицают диктатуру одного лица, то в партийном уставе всегда указывались только органы коллективной диктатуры — пленум ЦК и Политбюро, их побочные органы Оргбюро и Секретариат ЦК, но никогда не указывался генсек ЦК. Отсюда понятно, что не было надобности фиксировать в уставе его права и обязанности.

Совершенно так же обстоит дело и с высшими органами государственной власти. Во всех четырех советских конституциях 1918,1924, 1936 и 1977 гг. глава государства — не отдельное лицо, а коллектив, в старых конституциях президиум ЦИК СССР, а в новых конституциях президиум Верховного Совета СССР, а председатель этих президиумов лишь подписывает декреты и законы, принятые ими по прямому поручению партийной коллегиальной диктатуры. В силу этого не было также надобности указывать в советских конституциях права и обязанности советских «президентов», как и функции советских «премьеров». Даже Сталин, будучи единоличным диктатором, никогда не правил от собственного имени, как генсек, а от имени коллективной диктатуры, стараясь создавать впечатление, что партией правит не генсек, а ЦК и его Политбюро.