Дмитрий Рождественский - Теория объектных отношений. Лекции (неизданные)

Переходный объект – это объект, который ребенок воспринимает как «уже немножко не-Я, но все-таки еще немножко Я».

Это и есть тот объект, который постепенно обеспечивает ему нетравматичное принятие окружающего мира.

Переходный объект наделен двумя характеристиками:

1. символизирует материнскую грудькак первый объект отношений;

2. он предшествует тестированию реальности. Переходный объект служит для сепарации того, что не относится к Я ребенка.

Переходный объект меняется. На ранней стадии это – кусочек одеяла, потом – любимая игрушка, которую ребенок начинает таскать с собой повсюду – на прогулку, в детский сад. Некоторые родители бывают обеспокоены такой привязанностью малыша к игрушке и думают, что это говорит о задержках в развитии. Есть одно правило: переходный объект ни в коем случае нельзя отнимать у ребенка насильно, он в нем нуждается, это значит, что его окончательная сепарация от окружающего мира еще не произошла. Отобрав объект, родители спровоцируют сепарационную травму.Неизбежно настанет момент, когда переходный объект станет ему ненужным. Взрослые просто не замечают, что в их жизни полно таких переходных объектов, которые являются символическими заменителями чего-либо.

Можно изобразить переходную область условно. Есть область внутреннего мира, которая наполнена фантазиями. Есть область реальности, наполненная реальными объектами.

Переходная область наполнена содержаниями, которые Винникотт называет иллюзиями. Иллюзия – это то, что сознательно воспринимается субъектом, как отличное от реальности, но при этом наделено всеми свойствами такой реальности.

Для детей это – переходный объект, который с определенного времени перестает восприниматься именно как материнская грудь, но является ее символом. Уголок одеяла, который он тянет в рот, наделен для ребенка значением материнской груди, хотя он уже ощущает разницу между этим предметом и действительной грудью. Позднее для детей такой иллюзией становится игра. Например, когда дети играют в войну – т. е. , играют во взрослых, они сознательно отдают себе отчет, что это не война, и никто никого не убивает, но они испытывают все эмоции, как если бы это было на самом деле. Игра – это тоже продукт сферы иллюзий.

У взрослого человека тоже очень много иллюзий, которые необходимы ему для нетравматичного восприятия окружающей реальности: фотография как иллюзия присутствия близкого человека в его отсутствие; книга или фильм (мы знаем, что есть сценарий, что актеры играют, но мы переживаем происходящее, как если бы это было на самом деле). Маленький ребенок часто теряет интерес к сказке, если узнает, что сказка придумана, что это было не на самом деле. Взрослея, человек обретает способность принять иллюзию, предлагаемую романом.

Область иллюзий, если следовать определению Винникотта, это та область, которая во взрослой жизни заполняется искусством и религией.Если с этой зоной непосредственного опыта были проблемы, если она не смогла подстраховать ребенка при принятии реальности (не заполнилась переходным объектом, игрой, осталась пуста), то во взрослой жизни вместо религии и искусства она будет заполнена алкоголем и наркотиками, которые служат средством для возврата от невыносимый реальности в мир собственных фантазий, галлюцинаций и всемогущества.

Винникотт подчеркивал, что реальность сама по себе настолько невыносима, что без подстраховки иллюзией не может быть принята нетравматично.

Сначала ребенку кажется, что все вокруг – это продолжение его самого. Принятие реальности происходит следующим образом: ребенок в своей фантазии сначала творит мир объектов вокруг себя, а потом, убедившись в его безопасности, позволяет ему существовать. Чтобы убедиться в безопасности мира объектов, нужно чтобы он обладал качеством предсказуемости.

Непредсказуемым мир становится тогда, когда реальность преждевременно вторгается в сферу фантазии, когда не ребенок создает эту реальность, а она сама грубо создает сама себя.

Еще одно понятие, которое Винникот ввел в психоанализ – достаточно хорошая мать– мать, которая способна после рождения ребенка погрузиться в состояние, которое называется нормальная материнская болезньили первичная материнская озабоченность.

Это состояние, в котором мать переживает своего собственного младенца как продолжение своего собственного тела, своего телесного Я. Если такое состояние достигнуто, происходит синхронизация ритмов между матерью и младенцем, которая означает, что у матери потребность покормить младенца грудью появляется синхронно с потребностью младенца в материнской груди. Этот процесс становится периодичным, циклы синхронизируются и тогда младенец получает следующий неоценимый опыт: как только у меня появилось желание, сразу появилось нечто, с помощью чего это желание удовлетворено. В этом акте младенец переживает чувство всемогущества: как только появилось желание – этого оказалось достаточно, чтобы я сотворил грудь. Именно такое взаимодействие с матерью закладывает основу чувства, что мир обладает свойством предсказуемости. Мир предсказуем потому, что я могу им управлять. Это основа базового доверия к миру.

Поскольку материнская грудь как первый объект реального мира предсказуема, поскольку она подвластна моим желаниям, моим фантазиям, со временем я могу позволить этой груди существовать реально и независимо от меня, потому что она неопасна. Этот опыт становится основой еще одной важной вещи – ребенок не будет тревожным, потому что для него теперь появление внутреннего напряжения, появление желания, будет вызывать не тревогу, а предвкушение удовольствия.

Если же мать не является достаточно хорошей, если она не способна настолько идентифицироваться с ребенком, чтобы на телесном уровне улавливать его потребности, или же если мать не настроена на материнство, склонна к бессознательному отвержению своего ребенка – такая мать начинает кормить ребенка не тогда, когда он захочет, а по расписанию. Тогда ребенок частично будет получать кормление, когда он этого не хочет, и напротив, не получит, когда желание уже возникло. Вот это и будет преждевременным вторжением реальности в мир фантазии.

Это и будет тот травматический опыт, который не способствует формированию зоны иллюзий. Как неоднократно подчеркивал Винникотт, реальность, не подстрахованная иллюзией – страшная. Реальность – это что-то, обо что можно бессильно, как об стену, бить кулаками: стене ничего не будет, а кулаки разобьются. Пример: поездка в метро. Нет гарантий, что не произойдет теракта. Мы не боимся, потому что в каждом из нас живо ощущение всемогущества наших желаний: взрыва не произойдет, потому что мы этого не хотим. Если же теракт действительно произойдет, то это будет вторжением реальности в область фантазий. Тогда желание ездить в метро может отпасть надолго. Мы доверяли миру, потому что он был предсказуем, и вдруг мир утратил чувство предсказуемости, и мы на какое-то время перестаем ему доверять.