Билл Гейтс - Билл Гейтс рекомендует. 10 книг о важном в одной

Новый рост имущественного неравенства стал наблюдаться уже с 1970-1980-е гг… и этот процесс продолжается в настоящее время. Несмотря на появление среднего класса, общее распределение богатства остается крайне неравномерным, и напрашивается вывод, что для беднейших 50 % населения, с точки зрения их доли в национальном благосостоянии, изменилось немногое.

Тридцать пять лет. следующие за окончанием Второй мировой войны, были необычными, поскольку в этот период впервые стало возможным подняться на вершину экономической лестницы за счет своих собственных стараний, а не в результате получения крупного наследства. Возможно, что живые воспоминания об этих годах затмевают четкость понимания более исторически типичных тенденций в динамике имущественного неравенства.

Если XXI век окажется веком медленного роста экономики и высокой доходности капитала, то роль наследования в накоплении капитала окажется такой же важной, как и в ХIХ веке.

В 1980-1990-е гг. стал появляться новый экономический феномен: зарплаты и бонусы сотрудников высшего звена крупнейших корпораций и банков достигли невероятных высот. Доля совокупного фонда оплаты труда, распределяемая в пользу 1 % населения, достигла 8 % к началу 2010 г. Наиболее ярко эта тенденция наблюдается в США.

Статистические данные США показывают, что, начиная с 1980 г. рост имущественного неравенства происходил за счет увеличения доходов богатейшего 1 % населения, чья доля в национальном доходе выросла с 9 % в 1970 г. до 20 % в 2010 г. Также значительно за это время выросла доля дохода оставшихся 9 % из богатых 10 %. Это говорит о том. что рост дохода этой социальной группы превышал средний уровень роста экономики США в целом. Для всего остального населения Америки рост дохода составлял менее 0,5 %.

Инфляция — феномен XX века. Во Франции, Германии, Англии с 1700 до 1913 г. инфляции практически не было. Но с 1913 по 1950 г. инфляция во Франции составляла 13 % в год, в Германии — 17 %. Мировые войны заставляли правительства залезать в глубокие долги и прибегать к печатанию бумажных денег, чтобы расплачиваться за них.

Проанализированные данные по развитым странам Европы и Америки указывают на то, что у богатейшего 1 % населения наблюдался в 1990-2010-е гг. фантастический рост покупательной способности, тогда как покупательная способность среднестатистического гражданина находилась в стагнации.

Некоторые американские экономисты объясняют диспропорциональный рост дохода менеджеров высшего звена тем. что они обладают уникальными навыками и их производительность труда намного выше средней. Однако изучение уровня образования и профессионального опыта менеджеров, входящих в богатейший 1 % населения и оставшихся 9 % (из богатых 10 %). не объясняет существенного различия в уровне оплаты их труда.

Более того, уровень оплаты топ-менеджеров не находится в прямой зависимости от качества принимаемых ими решений. Скорее наоборот: если в результате внешних факторов прибыль компании увеличивается, то и компенсация топ-менеджеров растет. Этот феномен экономисты называют «платой за везение».

С другой стороны, прослеживается примечательная зависимость между уровнем подоходного налога и компенсацией сотрудников высшего звена: начиная с 1980 г. ранее действовавший в США конфискационно высокий уровень подоходного налога был существенно снижен, что и могло способствовать взрывообразному росту размера доходов. Естественно, что социальная группа, выигравшая от снижения налогов и роста доходов, имеет значительное политическое влияние, которое она употребляет, в частности, для поддержания налогов на низком уровне.

Но не только беспрецедентный рост заработной платы повлек за собой увеличивающийся разрыв в уровне доходов разных социальных групп в США. Следует также учитывать рост доходов на капитал, на который приходится примерно треть роста неравенства доходов в США.

Несмотря на существенные контрасты при распределении оплаты труда, неравенство во владении богатством и распределении дохода на капитал значительнее в разы.

Владение капиталом (и доходом на капитал) всегда более сконцентрировано, чем распределение дохода от трудовой деятельности. Например, 10 % наиболее высокооплачиваемых работников получает 25–30 % от общей суммы национального дохода, приходящегося на оплату труда. При этом остальные низкооплачиваемые 50 % работников в совокупности получают приблизительно такой же процент от национального дохода, приходящегося на оплату труда. В то же время в США богатые 10 % населения, получающие доход от капитала, владеют 72 % от всего национального богатства, а беднейшие 50 % населения распоряжаются только 2 % национального богатства.

Исследования показывают, что только для поколений, родившихся между 1910 и 1960 гг., богатейший 1 % населения состоял из людей, для которых основным источником благосостояния была работа, а не унаследованный капитал. Впервые в истории для богатейшего 1 % населения учеба и работа позволяла иметь более высокий уровень жизни, чем унаследованное богатство.

Такое состояние дел порождало беспрецедентную уверенность в необратимости социального прогресса, в том, что неравенство, основанное на наследуемом богатстве, невозвратно ушло в прошлое. Однако изучение динамики размера унаследованных состояний доказывает обратное.

Когда уровень доходности капитала значительно и стабильно превышает уровень роста экономики, то неизбежно, что размер унаследованных состояний (богатство, возникшее в прошлом) превышает размер накоплений (богатство, заработанное в настоящем).

Изучая данные о размере национального богатства Франции, уровне смертности и уровне прижизненных накоплений во Франции в период с 1820 до 2000 г. позволяет заключить, что с 1820 до 1914 г. размер унаследованных состояний и прижизненных подарков составлял 20 % национального дохода, затем он упал до 5 % в 1950 г. и вернулся к уровню 15 % к 2010 г.

Самого низкого уровня размер наследуемого капитала достиг к 1970 г. — всего 40 % от общего размера частного капитала, тогда как 60 % национального частного капитала составляли состояния, заработанные при жизни. Начиная с 1980 г. две трети частного капитала во Франции составляют унаследованные состояния. Если учитывать значительный размер состояний, передаваемых по наследству во Франции, и предполагать, что наблюдающаяся тенденция будет продолжаться, вполне вероятно, что к 2050 г. доля унаследованного богатства будет составлять 90 % всего частного капитала, то есть вернется к уровню, существовавшему в начале XX века.