Олег Лейбович - «Я вырос в сталинскую эпоху». Политический автопортрет советского журналиста

«С приходом на завод встретился с такой ненормальностью, когда часть из руководящих работников не поддерживала его, не проявляла инициативу в решении вопросов. На требования тов. Семченко ссылаются, что они указаний конкретных от него не получают (это касается начальников отделов и некоторых заместителей директора)» [206].

Михаил Данилкин, некогда работавший на этом заводе, эти настроения перенял сразу. К тому же Семченко ему активно не понравился: манеры вежливые, обходителен, « при нем можно зарабатывать», ездит на курорты, автомашину «Москвич» купил. Герой тыла. Явный карьерист:

Мимо него пронеслась минувшая война со всеми ее ужасами и бедами: он сумел использовать это тяжелое время в целях резкого улучшения своего благополучия. Оно стало самой лучшей, самой счастливой порой в его жизни [207].

В этом пассаже из неопубликованной статьи Михаила Данилкина сквозит жгучая обида фронтовика, вернувшегося домой и заметившего, что все ключевые места заняты ловкачами и освобождать их никто не собирается.

Михаил Данилкин увидел в этом несправедливость и попытался ее исправить. Первый удар он нанес по Дугадко.

Судя по всему, Матвей Дугадко был талантливым хозяйственником. Иначе не объяснить ни его влияние в руководящих областных и городских властных структурах, ни его известность в руководстве химической отрасли страны (на процессе М. Дугадко назывались имена секретаря обкома К.М. Хмелевского и министра химической промышленности СССР М.Г. Первухина), ни настойчивые попытки непосредственного начальника оградить его от уголовного преследования. М. Дугадко был одним из тех, кто в военные годы обеспечивал снабжение продовольствием значительной части населения г. Березники, в том числе партийно-советских кадров города, а также области. Себя он также не забывал. Организатор продуктового снабжения «в период войны приобрел такой вес, какого в ту пору не имел местный горком партии» [209].

Человек, ведающий продовольствием, был фигурой значительной. Он умел его добывать. Во всяком случае, про другого держателя продовольственных ресурсов директора совхоза «Усолье» Г.С. Ночевку уже знакомый нам майор Беланов писал, что тот может прекращать уголовные дела, «благодаря большому влиянию, действующему снабжением продуктами за счет совхоза» [210]. Можно предположить, что М.З. Дугадко ни в чем не уступал своему партнеру.

Против Матвея Дугадко выступил Михаил Данилкин, опубликовавший в газете «Звезда» под прозрачным псевдонимом «Тихонов Мих.» фельетон «Дугадко процветает». Вот несколько выдержек из него:

…Дугадко заявился к нам в начале войны. Он эвакуировался с Запада в глубокий тыл, и телом был худ, и костюмишко на нем был так себе. …Работая в Березниках, он не только раздобрел телом, но и снискал себе славу одного из самых обеспеченных во всех отношениях жителей города. И на сильно раздобревшую супругу его любо поглядеть: на ней вещицы из золота, шелк, дорогие меха, фетр и прочее и так далее.

…Сведущие люди говорят, что на ремонт и оборудование квартиры (Дугадко. – О. Л., А. К. ) истрачено около 40 (сорока!) тысяч рублей. Нам достоверно известны только частности этого дела. Государственных средств потрачено без малого десять тысяч. В ванной комнате установлена не просто колонка, а колонка из нержавеющей стали. Знай наших!

…На днях официальным расследованием установлено, что Дугадко в 1947 г. получил 45 тысяч рублей премий. При этом законными основаниями подкреплены только 17. А остальные 28?

…В трудолюбивом, грамотном и честном коллективе азотчиков он слывет грубияном с теми, кто рангом пониже, недоступным для очень многих вельможей. Он пытался проникнуть в ряды большевистской партии – его не приняли как недостойного. Разве это пустяки? И все же Дугадко процветает – легко бросается тысячами рублей, капитально благоустраивает свое житье-бытье, сочиняет рапорты об успехах, с помпой отмечает эти успехи. …Явно неприлично выглядит процветание Дугадко. Оно слишком не в ладах не только с основами коммунистической нравственности, но и с основами советской законности [211].

Весь фельетон по сути своей представлял развернутую иллюстрацию к расхожей житейской истине: от трудов праведных не наживешь палат каменных. Если Дугадко живет зажиточно, стало быть, он вор и должен сидеть в тюрьме.

Автор понимал, на кого он замахивается, и потому провел предварительное расследование, познакомился с бухгалтерскими документами, поговорил с рабочими, ремонтирующими квартиру, получил доступ к накладным, видимо, воспользовался доверительной информацией от недоброжелателей начальника ОРСа из числа его сослуживцев. Имя одного из них – секретаря партбюро – он впоследствии раскрыл в письме в обком партии.

Последние слова фельетона должны были стать сигналом для городской прокуратуры для возбуждения уголовного дела по факту публикации. Она, однако, не спешила переходить к активным действиям. Прокурор Булошников сообщил о начале расследования, и только. У него могли быть на это свои резоны: ждал указаний от областной прокуратуры; не обнаружил в поведении героя фельетона ничего криминального; не захотел ссориться с руководством азотно-тукового завода, знал, на кого можно руку поднимать, а на кого нельзя.

Директор завода увидел в публикации прямые нападки на предприятие, а значит, и на себя самого. Тем более приказ о премиях, выплаченных без законного основания, подписывал директор. К тому же он очень не хотел терять ценного работника. Энергии А.Т. Семченко было не занимать. Он даже в областную прокуратуру дважды съездил – хлопотать о прекращении дела [212]. Так или иначе, но М. Дугадко в прокуратуру повесткой вызвали, допросили и отпустили, не оформив подписки о невыезде. Опасения А.Т. Семченко подтвердились. Министерство химической промышленности освободило Дугадко от работы на азотно-туковом комбинате – и он покинул город.

Михаил Данилкин такого поворота событий не ожидал. Он был готов к гонениям, к острой бескомпромиссной борьбе, но с заранее предрешенным исходом: арестом Дугадко, примерным наказанием его покровителей, соответствующим постановлением горкома, наконец. Ничего этого не было. Горком молчал и, вопреки правилам, не сообщал в областную газету о принятых мерах. Видимо, наивному М. Данилкину знающие люди объяснили, что к чему: у Дугадко всюду – и в Молотове, и в Березниках – свои люди; ничего не выйдет; отступись. М. Данилкина эти рассуждения крайне возмутили. Он не хотел выглядеть беспомощным и смешным: