Бернар Вербер - Энциклопедия абсолютного и относительного знания

Муравьи – пример успешного общественного животного. Они колонизировали практически все биотопы, от пустынь до Северного полюса. Они выжили после атомных бомбардировок Хиросимы и Нагасаки. Они существуют, не мешая друг другу, в прекрасном симбиозе с планетой.

Ученый из лаборатории поведенческой биологии университета Нанси Дидье Дезор посадил в клетку шесть крыс с целью изучить их способность к плаванию. Единственная дверца клетки вела в бассейн, который надо было переплыть, чтобы добраться до кормушки. Быстро выяснилось, что крысы не бросаются на поиск еды все вместе. Похоже, они распределяют между собой роли. Две крысы оказались эксплуатируемыми пловцами, две – не плавающими эксплуататорами, одна – автономным пловцом и одна – не умеющим плавать «козлом отпущения». Эксплуатируемые ныряли в поисках пищи, а когда возвращались, эксплуататоры подвергали их побоям, заставляя отдать принесенное. Они подъедали остававшееся после насыщения своего начальства. Начальство никогда не бросалось в воду, ограничиваясь побоями пловцов.

Автономному пловцу хватало сил, чтобы вернуться с пищей и не отдать ее эксплуататорам. Что до козла отпущения, то ему было не под силу ни плавать, ни запугивать эксплуатируемых, оставалось подбирать кусочки, падавшие в драках.

То же самое распределение – два эксплуататора, двое эксплуатируемых, один автономный агент, один козел отпущения – выявлялось во всех двадцати клетках, где воспроизводился эксперимент.

Чтобы лучше понять этот иерархический механизм, Дидье Дезор поместил вместе шесть эксплуататоров. Всю ночь они дрались. К утру у них выявилось все то же распределение ролей: два начальника, двое подчиненных, один независимый, один страдалец. То же самое распределение ролей происходило при поселении вместе шестерых эксплуатируемых, шестерых автономных агентов, шести козлов отпущения.

При любых индивидуальных склонностях распределение ролей в конце концов оказывалось одним и тем же. Эксперимент воспроизвели, посадив в одну клетку сразу двести крыс. Драки не прекращались всю ночь. Наутро нашли три трупа с содранной шкурой. Мораль: чем больше население, тем более жестоко обращаются с козлами отпущения.

В большой клетке эксплуататоры обзавелись помощниками, чтобы не было необходимости напрямую терроризировать эксплуатируемых.

Ученые Нанси продолжили эксперимент и стали изучать мозг подопытных крыс. Уровень стресса оказался наивысшим не у страдальцев и даже не у подчиненных, а у начальства! Вот что значит постоянный страх утраты привилегированного статуса и принуждения к каждодневному труду.

Человечество пережило три оскорбления.

Первое: Николай Коперник открывает, что Земля не находится в центре вселенной, а вращается вокруг Солнца, которое тоже, вероятно, находится на периферии более обширной системы.

Второе: Чарльз Дарвин объявляет, что человек не превосходит все остальные создания, он – просто животное среди прочих животных.

Третье: Зигмунд Фрейд объясняет, что человек, воображающий, будто он создает произведения искусства, завоевывает земли, открывает науки, разрабатывает философские и политические системы, движимый высшими побуждениями, на самом деле движим всего лишь желанием покорить партнеров по сексу.

Гора, высящаяся над миром людей, символизирует смыкание неба и земли. Шумеры считали, что на вершине их священной горы, изображаемой в виде треугольника, проклевывалось всемирное Яйцо, откуда выходили десять тысяч первых существ. Древние евреи записали, что на горе Синай Моисей получил от Бога скрижали Завета.

У японцев восхождение на гору Фудзияма является мистическим опытом, которому должно предшествовать очищение. Ацтеки думали, что на горе Тлалок в массиве Изтак-Цихуатл восседает бог дождя. Для индуистов гора Меру является центральной космической осью, для китайцев на горе Хуэн Луен находится пуп земли – девятиэтажная пагода, каждый этаж которой символизирует степень восхождения к выходу из мира. Греки почитают обиталище богов гору Олимп, персы – гору Альборж, мусульмане – гору Каф, кельты – Белую гору, тибетцы – Поталу. В даосизме упоминается гора середины мира, где обитают Бессмертные, вокруг которой вращаются Луна и Солнце. На ее вершине разбиты сады царицы Запада, где растет персиковое дерево, вкушение плодов которого сулит бессмертие.

По ханаанской и финикийской традиции Левиафан – это огромный кит с блестящей чешуей или гигантский морской крокодил длиной метров тридцать. Шкура у него такая толстая, что ее не пробить никаким гарпуном. Из его пасти вырывается пламя, из ноздрей дым, глаза горят, когда он всплывает, море вокруг бурлит. Он происходит от мифического змея Лотана, врага ханаанского бога Эля. По легенде, Левиафан в силах разом проглотить солнце и вызвать затмение. Миф о нем попал в Ветхий и в Новый Завет, в псалмы царя Соломона, в Книгу Иова и в Откровении Иоанна Богослова.

«Можешь ли ты удою вытащить левиафана?..

Надежда тщетна: не упадешь ли от одного взгляда его? Нет столь отважного, который осмелился бы потревожить его; кто же может устоять перед Моим лицем? Кто предварил Меня, чтобы Мне воздавать ему? под всем небом всё Моё. Не умолчу о членах его, о силе и красивой соразмерности их. Кто может открыть верх одежды его, кто подойдёт к двойным челюстям его? Кто может отворить двери лица его? круг зубов его ужас; крепкие щиты его – великолепие; они скреплены как бы твёрдою печатью; один к другому прикасается близко, так что и воздух не проходит между ними; один с другим лежат плотно, сцепились и не раздвигаются. От его чихания показывается свет; глаза у него как ресницы зари; из пасти его выходят пламенники, выскакивают огненные искры; из ноздрей его выходит дым, как из кипящего горшка или котла. Дыхание его раскаляет угли, и из пасти его выходит пламя. На шее его обитает сила, и перед ним бежит ужас. Мясистые части тела его сплочены между собою твёрдо, не дрогнут. Сердце его твёрдо, как камень, и жёстко, как нижний жернов. Когда он поднимается, силачи в страхе, совсем теряются от ужаса. Меч, коснувшийся его, не устоит, ни копьё, ни дротик, ни латы. Железо он считает за солому, медь – за гнилое дерево. Дочь лука не обратит его в бегство; пращные камни обращаются для него в плеву. Булава считается у него за соломину; свисту дротика он смеётся. Под ним острые камни, и он на острых камнях лежит в грязи. Он кипятит пучину, как котёл, и море претворяет в кипящую мазь; оставляет за собою светящуюся стезю; бездна кажется сединою. Нет на земле подобного ему; он сотворён бесстрашным; на всё высокое смотрит смело; он царь над всеми сынами гордости».