Валерий Полищук - Пути в незнаемое

Этой шкалой времени пользовались исследователи, пытаясь установить давность Зодиака в Дендерах. Художники, естественно, изображали на стене то, что видели тогда звездочеты на небе. Потому исследователи искали среди символов росписи тот, который мог бы означать равноденствие. Искали, с каким же символом созвездия он связан. Все дело в том, чтобы правильно расшифровать язык древних знаков, понять значение их чередований. Остальное довершает математика. Расчеты и показывали: десять тысяч лет назад. А то и больше.

Почобут сам все проверяет. Производит свою расшифровку, ищет свое толкование места и порядка символов. Изучает уровень астрономических знаний древних египтян. Более поздние античные описания неба. Старинные звездные атласы. И выстраивает свою логику объяснений. Он приходит, например, к убеждению, что день равноденствия обозначался на росписи не ладонью с пятью пальцами, как принимали многие. Это должно скорее соответствовать солнцестоянию. А день равноденствия — другой символ. Тоже несколько похожий на ладошку, но как бы юную, маленькую и нежную. Воплощение весны. Он обращает также внимание на роль женской фигуры с пшеничным колосом в руках. Дева плодородия. Символ, имеющий особое значение.

Так ведет он постепенно цепь рассуждений, которая приводит к другому расчету. И у него получается. Возраст дендерского Зодиака всего лишь в пределах между 638 и 533 годами до рождества Христова. Математически среднее — 585. Значит, чуть более двух тысяч лет назад. Это уже совсем другая эпоха, чем утверждает большинство авторов. Уже не древний Египет, а позднее эллинистическое время, наука Птолемеев. Время частичных перестроек храма по греческому образцу, что отметил еще в своей тетрадке Франсуа Денон. И время новой росписи на стенах.

Он глядит на свой итог вычислений — и, надо сознаться, испытывает чувство двойного удовлетворения. Его вывод ученого оказался на сей раз в согласии с его христианской добродетелью.

Но… Опять «но»! Он опирался в своем исследовании на явление прецессии. Вращение Земли. А что же на этот счет говорит его христианская добродетель? Он сам себя должен все время допрашивать. Уйти некуда.

Мемуар «О давности Зодиака в Дендерах» Мартина Почобута вызвал разное к себе отношение. Кто-то с ним согласился. Кто-то счел его доводы малоубедительными. А нашлись и такие, что и вовсе отозвались: это он ловко подстроил свой расчет, чтобы сохранить церковную хронологию. Ну да, католический дух, иезуитские корни…

Как мало надо было знать Мартина Почобута, чтобы бросить такое подозрение! Он мог уступить грубой силе, умолчать перед ней о научной истине. Но сознательно искажать, подстраивать научный вывод… Не приведи господи!

Истина. В том-то и была его главная вера.

…Во Франции Жозеф Лаланд участвует в составлении «Словаря безбожников». Многие явления, считавшиеся божественными, получают под его пером простое и ясное научное объяснение. Жозеф, Жозеф, если бы ты знал, в каких мучительных противоречиях живет твой старый друг Мартин Почобут!

Комета! К нам летит комета! — известие, которое вряд ли кого может оставить равнодушным. Смятение чувств, ожидание чего-то, великих бед, а может, и нечаянной радости. Само предупреждение свыше.

А для астрономов — небесное тело, вестник далеких звездных миров, залетевший в нашу солнечную систему, лавирующий между силами тяготения, описывая свои растянутые эллипсы или параболы и даже гиперболы, уносящие комету от солнца к солнцу, от одних звезд к другим. Светящийся клубок, распушивший светящийся, слегка изогнутый шлейф. Есть отчего смутиться человеческой душе.

Помнится история, разыгравшаяся во Франции лет двадцать назад. В небесах появилась комета. Жозеф Лаланд должен был прочесть доклад о ней на публичном заседании Парижской академии наук. В нем говорилось, что, подходя близко к Земле, комета может вызвать в атмосфере и на море некоторые возмущения. Расторопные журналисты поспешили оповестить об этом в газетах. Что поднялось! Паника в стране — всемирная катастрофа! Набожные люди бросились к архиепископу парижскому с просьбами объявить молебствие о спасении. Дом Лаланда подвергся осаде встревоженной толпы, требующей разъяснений. Лаланд должен был спешно опубликовать свой доклад, приведя пример для всеобщего успокоения: три года назад комета столкнулась со спутниками Юпитера… И спутники остались невредимы, а комета, напротив, сама уничтожилась, рассеялась при столкновении, — так тонка, воздушна ее материя.

Вольтер, конечно, не замедлил воспользоваться этой историей, чтобы еще раз осмеять невежество и суеверие обывателей. Необразованных… и «образованных». И все же всякий раз появление новой кометы — событие.

Почобут лежал больной в доме для престарелых профессоров, куда он перебрался в последний год, передав руководство обсерваторией Яну Снядецкому. Получив известие о приближении кометы, заставил себя встать. Его везут в коляске к университету, в обсерваторский дворик. Ян Снядецкий и младший наблюдатель подхватывают под руки и почти вносят наверх, на смотровую площадку, — увы, по официальной широкой лестнице. Укладывают на пол на тюфячок, подперев голову подушками. Прилаживают низко над ним на треноге зрительную трубу, чтобы он мог смотреть, не поднимаясь. Его старую, первую, любимую трубу. Раздвигают ставни.

Так наблюдает он появившуюся комету, лежа, напрягая последние силы. И радость, почти детская радость освещает его морщинистое лицо. Еще один его звездный час!

Наконец, откинув голову на подушки, тихо сказал:

— Это за мной…

Когда его свели вниз, невольно потянулся к своему директорскому кабинету. К его бывшему кабинету. Медленно оглядел с порога. Большой письменный стол, за которым уже не он работает. Две малозаметные дверцы в стене, ведущие на узкие винтовые лестницы, по которым ему уже не подниматься. За стеклом в шкафу — длинная шеренга толстых томов с одинаковыми корешками: журналы наблюдений Виленской обсерватории. За все годы, что был он здесь наблюдателем и директором. Тридцать с лишним томов. Неплохое наследие. Сейчас к этому прибавится еще одна страница, увы, не им написанная. Прохождение кометы. Октябрь 1807 год.

Слабо кивнул и повернулся.

…В его квартиру в доме для престарых профессоров стали наведываться молчаливые фигуры в скромной темной одежде. Такие чуют всегда, где может быть жертва. О чем говорят там, за закрытой дверью?

Его одолевают гнетущие мысли. Он слишком стар, немощен, на пороге уже восьмидесяти. Негоден больше к научной деятельности. Вероятно, он всем уже в тягость. Страшат перемены, которые он не может принять. Жозеф Лаланд прислал признание: «Зрелища неба кажутся нам доказательством существования бога. Так я думал в 19 лет. Сегодня я вижу только материю и движение». А он, Почобут, не в состоянии ему на это ответить. Да и что ответить?