Тайны жизненной энергии

«Странно, в самом деле, сложилась моя жизнь, — думал он, — странными она шла зигзагами. Мальчиком я имел дело только с богами и жертвоприношениями. Юношей я предавался только аскетизму, мышлению и самопогружению, искал Браму, почитал вечное в Ат-мане. Молодым человеком последовал за монахами, умерщвляя свою плоть. Потом учение великого Будды озарило меня дивным светом. Я почувствовал, как мысль о единстве мира обращается в моих жилах, будто моя собственная кровь. Но и от Будды, от великого знания меня потянуло прочь. Я ушел и изучал у Камалы искусство любви, у Камасвами — торговлю, накоплял богатства, мотал деньги, научился баловать свою утробу, угождать своим страстям.

Много лет потерял я на то, чтобы растратить ум, разучиться мыслить, забыть единство, и не похоже ли на то, что я медленно, кружными путями вернулся теперь к детству, из мыслящего мужа стал взрослым ребенком? И все же этот путь был очень хорош, все же птичка в моей груди, оказывается, не умерла. Но что это был за путь? Через сколько глупостей, пороков, заблуждений пришлось мне пройти, сколько мерзкого, сколько разочарований и горя пришлось мне пережить, — и все лишь для того, чтобы снова стать как дитя, и начинать все сызнова!

Но так оно и должно было быть. Мое сердце одобряет это, мои глаза улыбаются этому. Я должен был впасть в отчаяние, должен был докатиться до безумнейшей из всех мыслей — до мысли о самоубийстве, чтобы быть в состоянии принять благодать, чтобы снова услыхать слово слов, — Ом, чтобы снова спать и пробуждаться по-настоящему. Я должен был стать глупцом, чтобы снова обрести в себе Атмана. Должен был грешить, чтобы быть в состоянии начать жизнь сызнова. Куда же приведет меня путь мой? Он нелеп, этот путь, идет зигзагами, быть может, даже вертится в круге, — но пусть. Я пойду дальше по этому пути».

Удивительно радостное чувство волновало его грудь.

— Откуда, — спрашивал он свое сердце, — откуда в тебе это веселье? Уж не от долгого ли хорошего сна, который так подкрепил меня? Или от слова «Ом», произнесенного мною? А может быть, оттого, что я бежал, что мое бегство удалось, что я наконец свободен и стою под небом, как дитя? О, как славно то, что я бежал,

что я освободился! Как чист и прекрасен тут воздух, как легко дышится им! Там, откуда я бежал, все пахло притираниями, пряностями, вином, изобилием, ленью. Как я ненавидел этот мир богачей, распутников, игроков! Как я ненавидел самого себя за то, что так долго оставался в этом ужасном мире! Сколько зла я сам себе причинил, как я себя грабил, отравлял, терзал, как состарил себя, каким стал злым!

Нет, никогда больше не стану воображать, что Сиддхартха — человек мудрый. Но одно я хорошо сделал, за одно я должен похвалить себя — за то, что перестал ненавидеть и причинять зло самому себе, что я покончил с той безумной и пустой жизнью. Хвала тебе, Сиддхартха, — после стольких лет, проведенных самым безрассудным образом, ты снова наконец напал на хорошую мысль, совершил нечто дельное: ты услыхал пение птички в своей груди и последовал ее голосу».

Строго говоря, в этом случае следует говорить не «путь», а «пути», так как дорога к самореализации духовного потенциала каждого человека строго индивидуальна. Достаточно хорошо известен один из скандальных, на первый взгляд, принципов учения дзэн: «Убей Будду! Убей патриархов!». Никакое другое религиозное течение не позволяет себе подобных заявлений. Но вдумаемся в его глубинный смысл: и Будду, и патриархов следует «убить» только тогда, когда они мешают человеку, пусть даже самым положительным примером, следовать своей собственной дорогой. Ибо пустое копирование никогда не приведет к желаемому результату. Помните у Высоцкого:

Ей-богу, точнее не скажешь. По этому поводу существует и одна дзэн-буддийская притча. Вот как она звучит: «У Мастера дзэн Гутея вошло в привычку, давая какие-либо разъяснения по поводу дзэн-буддизма, держать палец поднятым вверх. Один совсем еще юный ученик принялся подражать Учителю и, как только кто-нибудь спрашивал этого ученика, о чем шла речь в проповеди его Учителя, мальчик по обыкновению поднимал свой палец.

Гутей прослышал об этом и, когда однажды застал мальчишку за этим занятием, он поймал его, выхватил свой нож, отрубил ему тот самый палец и выкинул его.

Когда же мальчик с воплем бросился наутек, Гутей закричал: «Остановись!». Мальчик остановился, обернулся и глянул на мастера сквозь слезы.

Гутей стоял, подняв вверх палец. Мальчик попытался сделать то же самое. И когда он осознал, что у него нет пальца, он поклонился учителю. В это мгновение он стал просветленным».

Казалось бы, весьма своеобразная педагогика. За просто так покалечить ученика. Но философия буддизма, а в особенности его ответвление дзэн (Чань), которое всерьез претендует на прямое наследование идей самого Будды, допускает достаточно жестокие вещи по отношению к материальному, телесному началу ради перехода в новое, высшее качество начала духовного.

Вот как комментирует это известный Мастер духовного совершенствования, наш современник Ошо (Ошо, «Ни воды, ни луны», Москва, 1994):

«У Мастера Гутея вошло в привычку, давая какие либо разъяснения по поводу дзэн, держать палец поднятым вверх».

«Дзэн» — это санскритский термин, происходящий от «дхьян» (дхьяна). Когда Бодхидхарма принес учение Будды в Китай, «дхьян» превратилось в китайское «чань». Затем «чань», позаимствованное японцами, превратилось в «дзэн». Но в оригинале этот термин все-таки звучит как «дхьян». Когда бы Гутей ни говорил о Дхьяне, т. е. о медитации, он всегда поднимал вверх один палец. Дхьян — это единство, а единство — это единственное, чего стоит достигать — это итог.

«Один совсем еще юный ученик начал подражать ему».

Поистине, он должен быть очень юным, ведь подражают обычно только дети. Чем в более зрелом возрасте вы находитесь, тем реже вы подражаете. И наоборот. Если вы еще склонны к подражательству, значит, вы еще не совсем зрелый человек, не достаточно взрослый человек.

Что такое зрелость? Если вы меня об этом спросите, я отвечу так: зрелость — это четкое понимание того, что вы обязаны быть самим собой, а не чьей бы то ни было копией.

Заглянув в себя, найдете ли вы такую зрелость? Вы подражаете другим. У кого-то новая машина — вам тоже понадобилась новая машина, начинается подражание. У кого-то дом больше вашего, и вам подай такой же. Соседи постоянно испытывают ваши нервы. Они приобретают то то, то это, а вы вынуждены гнаться за ними. Не правда ли, вы похожи на обезьян, передразнивающих друг друга?