Тайны жизненной энергии

Является ли он материальным объектом?

Если он материален, то из какой разновидности материи он состоит?

Если он — объективная вещь, то какова его норма, его цвет?

Если он является «познающим», то не есть ли он некое, временно проявленное представление?

Чем же является тогда эта нематериальная вещь, которая проявляется в разнообразных формах?

Чем является то, что порождает ее?

Если бы разум был некой подлинной сущностью, то его можно было бы рассматривать как некую разновидность субстанции?

В процессе дальнейшего созерцания человек приходит к заключению, что разум не есть ни нечто материальное, ни нематериальное, и что он не входит в категорию того, о чем можно сказать, что оно есть или его нет.

Вопросы остаются, и мы приступаем к исследованию структуры разума:

Сложная она или элементарная?

Является ли разум простым, одиночным феноменом? Или это нечто сложное, составное?

Если он элементарен, то почему проявляет себя в различных модификациях?

Если он сложен, то как его можно перевести в состояние «пустотности», когда более нет ничего иного, кроме абсолютного единства?

Продолжая наши исследования, мы приближаемся к осознанию того, что разум свободен от обеих крайностей — как единства, так и множественности.

«Только в спокойном состоянии человека, который достиг этого, обретается плод медитативного созерцания; все вещи кажутся ему столь же иллюзорными, как картины миража».

Сказано:

«Перед собой, позади себя,

во всех десяти направлениях света,

куда бы я не взглянул, я вижу реальность.

Теперь, о Учитель, иллюзия развеялась:

Отныне мне не о чем больше спрашивать».

Как пишет Александра Дэви-Нил в своем комментарии к Учение Махамудра: «Естественно, приведенные концепции не являются теми единственными, которые признаны всеми без исключения школами буддизма, и, тем не менее, в среде просвященных ламаистов преобладает гораздо большее единство взглядов, чем можно было предположить, основываясь на учениях, распространяемых в Тибете миссионерами различных махаянистских или тантрических школ. Столетия их существования привели к определенному слиянию этих учений, а тибетский образ мышления наложил на них свой специфический отпечаток.

Словом, в буддизме ламаистов, если его освободить от наслоения народных верований, преобладает дух, свойственный как классической Хинаяне, так и благочестивой сентиментальной Махаяне.

Подобно тому, как у патриарха школы Чань мы находим фундаментальные положения буддизма, принятые и развитые китайским умом и пропитанные чисто китайским духом, точно так же мы находим в среде философов и мистиков Тибета те же самые фундаментальные принципы, принятые и истолкованные с точки зрения людей, весьма отличающихся от индийцев по складу ума.

Кто из учеников Будды наиболее точно выражает его мысль? Эту проблему не так-то легко разрешить, ибо мы лишены тех необходимых элементов, которые можно было бы использовать как основание для наших суждений. Письменные документы, которые представляют Учение Великого Мудреца, Сиддхартха Гаутамы Будды появились спустя несколько столетий после его смерти, и мы с полным основанием можем считать, что на них наложили сильный отпечаток те взгляды и тенденции, которые превалировали уже в ту пору среди буддийских монахов.

Те, кто предписывает это предтечам Будды из народов желтой расы, или из народов неарийского происхождения, более или менее связанных с ними, вероятно, сочтут, что его отдаленные родственники из Центральной Азии или Дальнего Востока, естественно, несравненно лучше подготовлены, чем другие, к восприятию всей полноты его Учения. Этот вопрос, если он вообще когда-нибудь и будет решен, в двух строках не рассмотреть. И все же, к каким бы результатам ни привел этот анализ, они никогда не будут абсолютно достоверными.

Поэтому, не отрицая исторических и философских исследовании, мы можем смело последовать совету ламаистских «посвящений» и достичь методами, которые аналогичны тем, что использовал сам Будда, созерцания Реальности, и, вместо того чтобы спрашивать у других о сокровенной мысли Наставника, сделать ее своей собственной благодаря обретению нами сущности Будды».

Приведенный комментарий взят нами из книги А. Дэви-Нил «Посвящения и Посвященные в Тибете», Санкт-Петербург, 1994 г.

Наше изложение основ и особенностей культуры и религиозно-философской мысли Тибета будет не полным, если мы оставим без внимания совершенно уникальным памятник литературы, так называемую «Книгу Мертвых» — на языке оригинала это название звучит как «Бардо Тёдол». Это древнее учение представляет собой своеобразный «путеводитель» по различным уровням Загробного Мира («Бардо» — обозначает область, в которую сокровенная сущность человека (душа) попадает после смерти и после нахождения в которой человеку предстоит родиться заново, но уже в новом обличье).

Всю свою жизнь буддисты готовятся к смерти, которая традиционно рассматривается ими как долгожданное избавление от страданий земного существования, то есть не воспринимается трагически. В «Книге Мертвых» утверждается, что человек вовсе не теряет сознание после момента кончины, то есть расставания души с пришедшим в негодность физическим телом. Напротив, чувства обостряются, к тому же «умерший» обретает дополнительное видение, позволяющее ему ориентироваться в загробном мире.

Согласно «Книге Мертвых», именно после смерти человек получает возможность увидеть воочию цельную картину мироздания, ибо теперь его сознание не сковано никакими рамками и ограничениями, которыми приходилось платить за обладание в земном мире физическим телом. Кроме того, человек получает возможность заглянуть в глубины своей собственной духовной сущности. По утверждению буддистов, после смерти каждому предстоит убедиться на практике в правильности космогонических и психологических постулатов учения Будды. В этот момент обретает огромное значение, занимался ли человек при жизни медитативными упражнениями, йогой или другой духовной практикой. Если у него есть опыт в этой области, то ему значительно легче ориентироваться и перемещаться в области Бардо, а ведь именно от поведения умершего в состоянии между рождениями зависит характер его последующего воплощения.

«Продолжительность видения изначального чистого Света примерно равна времени, необходимому для принятия пищи, и зависит от состояния нервной системы, а также от того, имели умерший опыт встречи с Реальностью при жизни.

Когда поток сознания покидает тело, он спрашивает себя: «Жив я или мертв?!» — и не может ответить. Он видит своих родных и близких, как видел раньше, и слышит их плач. Жуткие кармические видения еще не появились; ужасные переживания, связанные с Божествами Смерти, также не наступили» (Здесь и далее цитаты приводятся по изданию «Тибетская Книга Мертвых», Москва, 1995 г.)