Вадим Ильин - Люди-феномены

Когда Дилан родился, его сразу отдали на воспитание приемным родителям, имена которых держатся в тайне. Живет мальчик вместе с ними на засекреченной территории Центра управления полетами в Хьюстоне.

По распоряжению правительства врачи регулярно проводят всесторонние медицинские обследования уникального ребенка, открывая при этом в его организме все новые особенности. Так, в дополнение к тому, что голова Дилана превышает нормальные размеры в полтора раза, было обнаружено отсутствие у него аппендикса [32, 24.04.2001, с. 14].

Что может делать человек, у которого нет ни рук, ни ног? Казалось бы, ничего: жизнь, ограниченная рамками одной комнаты, и полная зависимость от окружающих. Но это — не про Николая Агаркова. Инвалид с рождения, он стал замечательным художником. и галерее которого более 400 полотен.

Познакомиться с этим уникальным человеком отправилась летом 2006 года в город Волжск журналистка Мария Агриомати.

…1958 год. Палата роддома. На лице Марии Агарковой тихая, счастливая улыбка: она только что родила второго ребенка. Имя они с мужем придумали загодя, решили: если будет сын, назовут Николаем.

Когда остальным роженицам принесли кричащие конвертики, к Марии пришел врач и, словно извиняясь, почти шепотом произнес: «Малыш ваш не совсем здоров». В сердце что-то похолодело, Мария потребовала немедленно показать ребенка. И вот перед ней ее Коленька: как будто такой же, как и все младенцы, маленький, щекастый, так же кричит и смешно морщит личико. Только у него нет ни рук, ни ног, вместо них, как записали в карточке, «разноразмерные останки бедер и плеч». Словно злой зверь откусил крохотные ручки и ножки, оставив обрубки чуть выше колен и локтей.

На полный отчаяния взгляд матери доктор смущенно пожал плечами: «Сделать ничего нельзя». Потом Марии предложили отказаться от ребенка. Зачем, мол, брать на всю жизнь такую обузу? Взгляд Марии мгновенно сделался жестким: «Чтобы я родного сына оставила?!».

«Я никогда не чувствовал себя ущербным или неполноценным, — говорит Николай. — Психологических срывов и комплексов у меня тоже никогда не было. Ни в детстве, ни о юности, ни сейчас, когда мне 48. Кому-то нравится поныть, нравится, когда его жалеют. Мне это никогда не было нужно, и люди понимали это и всегда общались со мной на равных. Спасибо родителям, они меня так воспитали».

Маленького Колю с самого детства приучали к самостоятельности. «Конечно, нам было очень тяжело, хотелось и помочь ему лишний раз, и не заставлять делать что-то. Но мы всегда понимали, что должны вырастить сына таким, чтобы, если с нами что-то случится, он смог прожить и без нас, — рассказывает Мария Васильевна. — Он у нас все умеет: и еду готовит, и уберет в доме; если что-то сломается — починить сможет. Он у нас такой: что задумает — обязательно сделает. Не отступит, если с первого раза не получается».

В шесть лет Коле сделали первые протезы, в восемь лет отдали в специальную школу. Он рос веселым ребенком, научался играть с пацанами в лапту, хоккей, футбол. «Баталии жаркие были, — смеется Николай. — Костылей переломали — не сосчитать!». Конечно, сталкивался и с непониманием, и с жестокостью. Но если кто обидит, никогда не прятался за мамину юбку, с хулиганами всегда сам разбирался. Мог и подраться. Из детства Николаю запомнились поездки на рыбалку с отцом: «Вода — как зеркало. Тишина. Вот оно — счастье, красота без изъяна! Наверное, именно в такие моменты люди художниками и становятся».

Рисовать Николай начал рано. Мама вспоминает, что когда ему было всего два года, он зажимал в культях карандаш и неловкими движениями пытался срисовывать картинки из книжек. В пятом классе записался в художественную школу. Проучился в ней шесть лет. Потом наставшие, художник Молибог, сказал: «Все, Николай, мне учить тебя больше нечему. Портреты ты уже лучше меня пишешь».

Так что после окончания школы выбор юноши никого не удивил — художественное училище имени Сурикова. И Николай, не побоявшись ни трудностей, ни расстояния, отправился из Калача-на-Дону, где жила семья Агарковых, в Москву. Подал документы, сдал экзамены, но, к сожалению, не прошел по конкурсу. Пришлось вернуться домой. В итоге Николай поступил в местный техникум и, отучившись несколько лет, получил диплом бухгалтера-экономиста. Чтобы обеспечивать себя и помогать родителям, Николай пошел работать по специальности; устроился на Волжскую птицефабрику экономистом.

Каждый день, с утра пораньше, Николай на общественном транспорте добирался до места работы, составлял сметы, начислял работникам зарплату, вел бухгалтерию. «Проработав четыре года, понял; это не для меня. Уж слишком сушит душу такая работа. Возвращался домой вечером совершенно вымотанный, сил оставалось — поесть да лечь спать. Какое там рисование! А писать по выходным несерьезно, — вспоминает Николай. — Нужно было сделать выбор. А главным для меня всегда было искусство. Так что я особо и не сомневался, оставил основную работу и стал заниматься живописью».

«Николай, а как же деньги?» — спрашивает журналистка. «Пенсия, на заказ портреты пишу, родители помогают», — не моргнув, отвечает Николай. «Ну, это он скромничает, — вступает в разговор. Мария Васильевна, мать Николая. На самом деле это он нам помогает. Пенсию всю мне до копейки отдает. А на свои нужды сам зарабатывает. Вот холодильник новый на кухню купил, телевизор, ремонт — все на его деньги делаем». Что до ремонта, то его помогает делать племянник Николая, но и сам художник без дела не остается; меняет плинтуса, забивает гвозди, пилит, работает дрелью.

А еще Николай любит путешествовать. «Да, люблю! И не смотрите на меня так, — смеется Николай, глядя на удивленное лицо Марии Агриомати. — У меня же замечательные немецкие ноги в коридоре стоят и костыли для рук; надел и пошел». Недавно художник был в Германии, где состоялась его персональная выставка, организованная немецким университетом имени Гумбольдта. Но ни сама выставка, ни выступление на местном радио не запомнились Николаю так, как запомнился ему Берлин. Все свое свободное время художник бродит по городу и музеям. Много раз Николай бывал в Москве, Санкт-Петербурге, Астрахани, видел Псков и Ростов. Причем все эти города Николай объездил не только со своими картинами. Он участвовал в… спортивных мероприятиях. «Так вы еще и спортом занимаетесь?!» — ахает журналистка. «Ну да. Раньше я неплохо стрелял и играл в шашки. Одно время даже учился на вечернем отделении в Волгоградском физкультурном институте. Правда, недоучился. Бросил».

Николай никогда ни на что не жалуется и всего в жизни добивается сам. Даже своих «замечательных немецких ног». Бесплатные протезы, которые ему предлагала областная соцзащита, носить было просто невозможно: