Вальтер Шайдель - Великий уравнитель [litres]

Но как обстоят дела сегодня? К концу первого десятилетия XXI века с поправкой на социальные минимумы нормы извлечения в США и Великобритании составляли около 40 %, то есть в реальности лишь почти вдвое меньше, чем в 1860-х годах. Означает ли это, что даже после недавнего роста неравенства эти две страны сейчас фактически гораздо более эгалитарны, чем они были в прошлом? Не обязательно. Ключевой вопрос заключается в следующем: каков максимально экономически возможный уровень неравенства доходов при данном уровне среднедушевого ВВП в экономике, которая в первую очередь зависит не от добычи ископаемого топлива, а скорее от сочетания производства продуктов питания, промышленного производства и предоставления услуг?

Максимально теоретически возможный коэффициент Джини располагаемого дохода для США равен либо 0,99 в сценарии, при котором один человек присваивает все излишки, помимо минимума физиологического выживания, либо примерно 0,9, если один человек присваивает только излишки, превышающие социально приемлемый минимум дохода. Даже если оставить в стороне вопрос, насколько это политически возможно – допустим, такому «моноплутократу» придется задействовать армию роботов, чтобы контролировать 320 миллионов своих сограждан, – возникает вопрос, может ли при таком сценарии экономика поддерживать среднедушевой ВВП в 53 000 долларов? Ответ, конечно же, будет отрицательным: такое в высшей степени неравноправное общество не сможет производить и воспроизводить человеческий капитал и поддерживать объем внутреннего потребления (на которое приходится почти 70 % ВВП США), требуемый для такого уровня производства. Следовательно, «реальный» IPF должен быть значительно ниже [589].

Но насколько ниже? Коэффициент Джини располагаемого дохода в США в настоящее время приближается к 0,38. Предположим, опять же чисто гипотетически, что он может достичь 0,6, как в Намибии в 2010 году, не понижая среднедушевой ВВП ниже существующего уровня. В таком случае эффективная норма извлечения составит 63 %. В другом контексте Миланович утверждал, что даже при довольно экстремальных предположениях о возможном неравенстве труда и капитала коэффициент Джини общего распределения доходов в США не поднимется выше 0,6. Но даже 0,6 может быть слишком высоким показателем для американского типа экономики: среднедушевой ВВП Намибии в реальном выражении составляет лишь одну седьмую среднедушевого ВВП США, а ее экономика сильно зависит от экспорта минералов. Если бы реальный потолок был равен 0,5, то текущая норма извлечения была бы 76 %, что эквивалентно средней величине, рассчитанной для указанных выше 28 досовременных обществ, и близка к 84 % для США 1860 года. В 1929 году коэффициент Джини располагаемого дохода составлял чуть меньше 0,5, а с поправками на IPF , обусловленный социальным прожиточным минимумом, приближался к 0,8, что подразумевало норму извлечения примерно в 60 %. При этом даже в 1929 году, когда реальный среднедушевой ВВП был менее четверти нынешнего, максимально экономически возможный коэффициент Джини не должен был превышать 0,8, хотя и был выше современного. На данной стадии анализа невозможно прийти к какому-то конкретному выводу, экспериментируя с разными цифрами. Если возможно измерить отрицательное воздействие неравенства на экономический рост, то должно быть возможно и оценить уровень неравенства, при котором уже нельзя поддерживать текущий уровень производства. Надеюсь, экономисты рассмотрят этот вопрос [590].

На протяжении всей истории потенциальный размер неравенства доходов ограничивала череда различных факторов. При очень низком уровне экономического развития неравенство в первую очередь сдерживается объемом производства, помимо того, что необходимо для чисто физического выживания. Коэффициент Джини 0,4 – умеренный по современным меркам – указывает на чрезвычайно высокое неравенство в обществе, среднедушевой ВВП в котором лишь в два раза превышает минимум выживания, а потолок неравенства ограничен коэффициентом Джини доходов, равным примерно 0,5. При среднем уровне производства главным сдерживающим фактором становится социальный минимум (прожиточный минимум). Например, в 1860 году, когда среднедушевой ВВП в США превысил минимум выживания в семь раз, максимально возможный коэффициент Джини или обусловленный социальным прожиточным минимумом IPF был значительно ниже, чем определяемый одним лишь только минимумом выживания, – 0,63 по сравнению с 0,86, – а эффективная норма извлечения была, соответственно, выше: 84 % против 62 %. На тот момент обусловленный социальным прожиточным минимумом IPF был почти определенно ниже, чем потолок, обусловленный развитием экономики как таковым: когда более половины населения было все еще занято в сельском хозяйстве, теоретически возможный потенциал неравенства доходов должен был оставаться довольно высоким. Ситуация изменилась, когда коэффициент Джини на основе IPF с учетом социального прожиточного минимума превысил 0,7 и 0,8, даже если IPF , отождествляемый с современным экономическим развитием, падал. В определенной точке две границы пересеклись, и последний показатель стал наиболее влиятельным сдерживающим фактором неравенства (рис. A.5) [591].

Рис. А.5. Различные типы возможных границ неравенства

Моя модель предполагает, что IPF остается относительно стабильным на протяжении всего исторического спектра распределения доходов. Максимально возможные коэффициенты Джини 0,5 и 0,6 для обществ, среднедушевой ВВП которых в два-три раза превышает минимум выживания, очень похожи на соответствующие коэффициенты для более развитых аграрных и ранних индустриальных обществ со среднедушевым ВВП, в 5–10 раз превышающим минимум выживания; они, в свою очередь, не слишком отличаются от коэффициентов, применимых к экономикам с высоким уровнем дохода, в которых на человека в среднем приходится сотня минимумов выживания. Изменяется, по сути, только природа ключевого ограничения, от минимума физического выживания до социально приемлемого минимума и до минимума экономической сложности. Я называю такое неочевидное отсутствие чувствительности IPF к экономической ситуации «парадоксом неравенства, связанным с развитием» – очередным проявлением принципа plus ça change, plus c’est la même chose («Чем больше изменений, тем больше остается прежнего»). Такая длительная стабильность – просто дар свыше для сравнительной оценки неравенства доходов в самом широком историческом масштабе: если IPF не слишком варьирует при разных стадиях экономического развития, то вполне допустимо непосредственно сравнивать коэффициенты Джини с древних времен до наших дней [592].