Константин Сонин - Когда кончится нефть и другие уроки экономики [львиная доля примечаний (сносок) отсутствует)]

Как ни странно, равновесие по Нэшу стало центральным понятием экономической теории – это произошло в 1980-е – не потому, что его привлекательность осознали чистые теоретики. В 1970-е чистые теоретики в экономической науке занимались как раз другими, нестратегическими взаимодействиями, например свойствами “общего равновесия” – исследованием рынков со множеством субъектов, каждый из которых настолько мал, что его действия не влияют на складывающиеся цены и, значит, на действия других субъектов. В этой области появились важнейшие результаты – по существу, фундамент для анализа финансовых рынков, но значительная их часть была просто красивой и сложной математикой – изучением поверхностей и их “складок”. А теоретико-игровые модели, еще относительно простые, использовались в только зарождающейся теории контрактов и экономике отраслевых рынков.

Причина была в том, что эмпирические экономисты имели дело с “агрегированными” данными. Макроэкономисты имели дело с данными об инфляции и безработице, микроэкономисты – о затратах и выпуске компаний. Как только экономисты научились “увеличивать разрешение” – как биологи когда-то получили более мощные микроскопы, а астрономы, соответственно, телескопы – ситуация изменилась. Стало ясно: когда можно рассматривать экономику на уровне индивидов, то и компания оказывается не “черным ящиком”, производящим из какого-то объема ресурсов какой-то объем продукции, а организацией, в которой у разных экономических субъектов – владельцев, менеджеров, работников – есть разные интересы и разные “ходы”. Оказалось, что эти ситуации описываются гораздо реалистичнее, чем раньше, если рассматривать их как стратегические взаимодействия (контракт менеджера и усилия работника – это в простейшей теории равновесный результат в игре, которую придумывает для них владелец).

То же происходило и в остальных областях экономической науки: чем мощнее был “микроскоп”, чем более мелкие детали можно было различить, изучая реальные данные, тем важнее были стратегические аспекты взаимодействия и тем важнее, соответственно, концепция равновесия по Нэшу. В макроэкономике при изучении реакции на изменение денежной политики приходится в работе с данными опираться на теории, в которых неодинаковые граждане (например, по-разному ценящие свободное время и имеющие разные таланты) реагируют на действия Центробанка. (Еще тридцать лет назад годились для анализа модели с одинаковыми гражданами, и эти модели описывали реальность куда менее адекватно.) Центробанк, выбирая денежную политику, опирается на свои ожидания относительно того, что сделают граждане. То есть мы анализируем именно равновесие по Нэшу – и это настолько распространено, что экономисты, занимающиеся прикладными исследованиями, делают это автоматически, не отдавая себе в этом отчета.

Равновесие по Нэшу – только одна, одностраничная, статья. Была еще замечательная статья, опубликованная в том же 1950 году, по поводу сугубо экономического, но не менее важного вопроса. Если возникает ситуация, при которой в результате действий двух человек или двух компаний создается какая-то добавленная стоимость, в каком соотношении ее нужно делить? Это классический вопрос, на который дано множество ответов, но статья Нэша стала первым нормативным теоретическим ответом: были сформулированы естественные аксиомы и получено конкретное решение – следствие из этих аксиом. Такой анализ помогает в реальной жизни опосредованно, делая ее более понятной – как включение фонарика не меняет темный лес, но существенно облегчает его преодоление.

Нэш вернулся к экономическим моделям стратегического взаимодействия в 1990-е, после двадцатилетнего перерыва. Я дважды слушал его пленарные лекции на мировых конгрессах по теории игр. Они неизменно собирали полные залы, и, казалось, люди расходились слегка разочарованными: настолько нормальным был Нэш. Те, кто не читал его биографии, и не узнали бы про болезнь и тридцатилетний перерыв в научной деятельности. Пожилой человек, объясняющий довольно простую – без признаков гениальности – модель, со старомодно сделанными слайдами. В Эванстоне в 2008 году, после того как Нэш был представлен аудитории, он повернулся к огромному экрану, где формулы были написаны в Word, и сказал, как будто самому себе: “Наверное, надо было сделать красивую презентацию в Power Point”. Странным в его докладах было разве что то, с каким почтительным вниманием слушали его сидящие в первых рядах Шепли, Майерсон, Маскин, Калаи и другие титаны теории игр.

Вклад в экономическую науку огромен, но Нэш большую часть своей короткой карьеры – он перестал заниматься наукой, когда ему было около тридцати, – был прежде всего математиком. Его вклад невозможно назвать фундаментальным, хотя комитет по Абелевской премии, совсем новому математическому аналогу Нобелевской, – решился. Но теорема Нэша, связавшая два разных раздела науки – алгебраическую и дифференциальную геометрии – была и очень трудной, и очень неожиданной. Недаром известный математик Барри Мазур сказал (для некролога в New York Times), что Нэш атаковал проблемы “голыми руками”. Как будто никто не брался за проблему до него. Как будто от этой проблемы зависит жизнь и смерть. Как идеальный герой для сценария фильма о науке.

Томас Шеллинг – “запоздалый” нобелевский лауреат. Он получил свою премию в 2005 году за The Strategy of Conflict, написанную за сорок пять лет до этого и принесшую ему мировую славу. Едва выйдя в свет, книга стала не просто настольной у лидеров мировых держав и министров иностранных дел (для них она и была написана), но и стандартным учебником по разным дисциплинам – от международных отношений до корпоративного менеджмента.

The Strategy of Conflict сделалась настоящим бестселлером. Абстрактные рассуждения о структурных вопросах внешней политики перемежались цитатами из действующих глав государств, а изящные теоретические концепции иллюстрировались занимательными примерами – чего стоит один из них, с двумя грузовиками, груженными динамитом, пытающимися разъехаться на узкой дороге. Одновременно эта книга, совершенно практическая по замыслу, дала старт огромному количеству экономических теорий.

До Шеллинга экономисты, которые занимались теорией конфликтов и кооперации, в основном работали над нормативными вопросами. Например, как можно определить “справедливую долю” каждого участника в дележе какого-нибудь приза? Шеллинг задался вопросом, как торг и переговоры происходят в реальном мире.

Выяснилось, что такие, казалось бы, понятные всем стратегии, как шантаж и блеф, на практике требуют очень тонкого анализа. Помните, Рональд Коуз, другой нобелевский лауреат, тоже интересовался проблемами “шантажа”? Его тогда интересовала точка отсчета. Кто на что имеет право: жертва имеет право на всю информацию о себе и шантажист должен быть наказан? Или шантажист имеет право публиковать все, что ему вздумается, а жертва должна платить, если хочет, чтобы какая-то информация осталась тайной?