Тим Скоренко - Изобретено в СССР

Испытания состоялись 12 августа 1953 года с большим размахом. На полигоне в Семипалатинске было размещено несколько тысяч различных измерительных приборов, датчиков и индикаторов, построено почти 200 сооружений (жилых домов разной этажности, амбаров, мостов, дотов), расставлены самолёты и бронетехника. Сама бомба размещалась на 30-метровой высоте на специально построенной стальной башне.

Итогами все остались довольны. Мощность в 400 килотонн в 10–20 раз превышала аналогичный показатель у типовых атомных бомб того времени, в радиусе 4 километров не осталось камня на камне, а находившийся на дистанции 1000 метров опытный железнодорожный мост с центральным пролётом массой около 100 тонн ударной волной сбросило с опор и превратило в груду металлического лома. Последующий анализ показал, что не более 20 % выделившейся энергии пришлось на долю реакций синтеза – в основном в «слойке» сработало расщепление урана-238, тем не менее общая концепция оказалась верной. Первая в истории термоядерная бомба взорвалась.

У «слойки» были недостатки: по причине конструктивных особенностей её мощность не могла превысить 1 мегатонну. Поэтому в течение следующих лет американцы снова вырвались вперёд. 1 марта 1954 года на атолле Бикини была взорвана бомба Castle Bravo, построенная по двухступенчатой схеме Теллера – Улама, но уже с использованием дейтерида лития-6, то есть топлива, к которому в СССР пришли несколько раньше. Это была первая настоящая бомба современного типа, конструкцию которой я достаточно подробно описал в начале главы. Её мощность составила 15 мегатонн в тротиловом эквиваленте (из них на реакцию синтеза пришлось 33 %).

В СССР спроектировали новую бомбу типа «слойка» РДС-27, которую испытали 6 ноября 1955 года, сбросив с самолёта, – мощность её составила 259 килотонн. А спустя две недели, 22 ноября 1955-го, испытали и первую советскую водородную бомбу РДС-37, сделанную по схеме Теллера – Улама, мощностью 1,6 мегатонны.

В принципе, уже в середине 1950-х эпоха атомных бомб ушла в прошлое, оказавшись совсем недолгой. И США, и СССР, и другие страны, позже включившиеся в ядерную гонку, проектировали в основном термоядерные заряды как более мощные и перспективные. Самой большой стала упомянутая в начале главы «Царь-бомба» АН602, испытание которой в 1961 году показало мощность 58,6 мегатонны, – и это был «пониженный» вариант, где часть урана-238 заменили свинцом, а основная версия АН602 подразумевала мощность, превышающую 100 мегатонн.

Сегодня на вооружении США стоят две термоядерные бомбы – B61 (конструкции 1968 года) мощностью до 340 килотонн и B83 (1983 года) мощностью до 1,2 мегатонны, а также пять различных термоядерных боеголовок. На вооружении России термоядерных бомб нет, но зато суммарное количество боеголовок несколько выше, чем у американцев, – 1561 против 1367 (по данным на апрель 2018 года). В «ядерный клуб» сегодня входят также Великобритания, Франция, Китай, Индия, Пакистан и Северная Корея. Раньше ядерный арсенал был ещё у нескольких стран – ЮАР, Украины, Казахстана и др., но они добровольно от него отказались и прекратили развитие в этом направлении.

Судьба академика Сахарова сложилась странно: в конце 1960-х он стал одной из центральных персон правозащитного движения в СССР, публично обличал интеллектуальные ограничения, существовавшие в стране, публиковался в зарубежных газетах, общался с диссидентами, выступал за освобождение политзаключённых и призывал к миру – и в 1975 году получил Нобелевскую премию мира. Ввиду всего этого в СССР академик стал «персоной нон грата», а в 1980-м его арестовали и сослали в Горький. Публично высказывать мнение, отличное от официального, в самой свободной стране мира было категорически запрещено.

Если создание бомбы считать преступлением против человечества, то своей правозащитной деятельностью Сахаров искупил вину, хотя, с другой стороны, термоядерную бомбу разработали бы и без него, пусть несколько позже. Тем более что США тоже справились с этой задачей.

Я надеюсь, что доживу до того момента, когда все термоядерные заряды в мире будут уничтожены и об этом изобретении забудут раз и навсегда, как забыли о чуме или инквизиции.

Первое и единственное боевое применение ядерного оружия – печально известная бомбардировка Хиросимы и Нагасаки – было произведено с помощью воздушного компонента триады. Обе бомбы доставили на место бомбардировщики дальнего действия Boeing B-29 Superfortress. Но они не были первыми в своём классе: стратегические бомбардировщики существовали и раньше – к таким машинам с поправкой на технологии можно отнести и дореволюционный российский самолёт «Илья Муромец», и тяжёлый немецкий биплан Gotha G. I, и десятки других. Иначе говоря, стратегический бомбардировщик не появился внезапно, а медленно развивался, совершенствовался и в какой-то момент принял на борт ядерное оружие.

А вот что касается двух других компонентов ядерной триады, СССР тут вырвался вперёд. Правда, ненадолго, и вообще оружейная гонка времён холодной войны один в один напоминает космическую: два государства плюс-минус одновременно вели разработку в одних и тех же направлениях и кто-то просто успевал раньше. Советский Союз успел и с ракетным крейсером стратегического назначения, и с межконтинентальной баллистической ракетой. Но о ракете речь пойдёт в следующей главе, а здесь мы поговорим о подлодке.

Если в середине 1940-х самолёты в принципе были единственным способом доставки ядерного оружия к цели, то после войны с ростом эффективности ракет начали развиваться и два других компонента ядерной триады. Естественно, работали над ними в первую очередь два противоборствующих гиганта – США и СССР. Но на тот момент баллистические ракеты были недостаточно совершенны, чтобы преодолеть расстояние между континентами, и конструкторская мысль естественным образом пришла к промежуточному решению: использовать ракеты малой дальности, но запускать их с воды. А точнее, с подводных лодок как наиболее незаметного вида морских кораблей.

Единственной советской баллистической ракетой, испытанной к концу 1940-х, была Р-1, разработанная Сергеем Королёвым на основе немецкой V-2. В СССР начали конструировать субмарину, способную стать стартовым комплексом для Р-1, но эти работы свернули менее чем через два года, так как упёрлись в неустранимую проблему: несовершенную и тяжёлую ракету было невозможно подготовить к пуску даже при едва заметной качке. Кроме того, её максимальная дальность в 270 километров требовала, чтобы субмарина достаточно близко подходила к вражескому берегу. В общем, ракета Р-1 просто не годилась для пуска с воды.