Тим Скоренко - Изобретено в СССР

Чтобы во всём этом ориентироваться, в почтовые отделения Украины поступили 268-страничные справочники с указанием всех кодов и подразделений. В первой половине каждой книги находился алфавитный список городов с соответствующими им кодами, во второй – алфавитно-цифровой список индексов от 1У1 до 486У53 с указанием населённых пунктов. Всего система включала более 25 000 (!) отдельных точек доставки писем. Чтобы узнать индекс места назначения, отправитель обращался к сотруднику почты, и тот находил соответствующий код по справочнику.

К сожалению, музыка играла недолго. 26 сентября 1936 года Алексей Рыков был снят с поста наркома, 27 февраля 1937-го – арестован, а 15 марта 1938-го – расстрелян на полигоне «Коммунарка» как враг народа. Сразу после ареста он признал себя виновным и до самой смерти, как свидетельствуют документы, пресмыкался перед своими мучителями. Но это его не спасло.

Естественно, деятельность Рыкова на посту наркома задним числом вызвала множество нареканий. Система почтовых кодов в УССР работала, но разворачивать её на всю огромную страну не торопились, а после смещения наркома у неё не осталось защитников.

В 1939-м в воздухе настолько явственно запахло войной, что систему ликвидировали, скорее всего, по стратегическим соображениям: она была неплохой находкой для шпиона, если бы таковой нашёлся. Последнее известное письмо со штемпелем 22У1 (в Одессу) датировано 25 июня 1939 года.

История пошла своим чередом. Второй в мире страной, внедрившей индексы, стала в 1941 году как раз гитлеровская Германия, затем – Аргентина в 1958-м, затем – США в 1963-м и Швейцария в 1964-м. Великобритания запустила пилотный проект, аналогичный украинскому, в Норвиче ещё в 1959-м, но официально распространила систему на всю страну лишь в середине семидесятых, оказавшись в рядах отстающих.

А что же Советский Союз? Лишь в 1971 году у нас снова внедрили систему индексов – ту самую шестизначную, которая так хорошо нам знакома и по сей день используется в России, Беларуси, Киргизии, Туркменистане и Таджикистане (остальные бывшие республики впоследствии изменили индексацию). Принцип достаточно прост: первые три цифры определяют субъект федерации, остальные три – номер почтового отделения внутри субъекта. То есть в целом система похожа на украинскую 1930-х.

В общем, если бы не политика и не война, Советский Союз мог бы не просто стать первым в области оптимизации почтовых отправлений, но действительно подать пример всей планете. К сожалению, не вышло. Хотя Рыков всё равно молодец.

Как я писал во вступлении к этой главе, с простыми, предназначенными для обычных людей изобретениями в СССР дело обстояло не просто плохо, а вообще никак. В лучшем случае предметы быта копировались с западных образцов, по пути теряя часть функциональности, в худшем – не производились вовсе. Редкие прорывы в бытовой области активно подчёркиваются фанатами СССР. И если терменвокс или абалаковская петля – это изобретённые однозначно нашими соотечественниками и вышедшие в мир вещи, то история с АНС-синтезатором Мурзина вполне типична для советского изобретателя: ты создаёшь какую-то интересную вещь, но построение общества и плановая экономика просто не позволяют тебе ничего сделать. Даже когда твоё изобретение используют кинорежиссёры и композиторы, ты продолжаешь жить в своей коммуналке на оклад. Родина просто говорит тебе спасибо.

А теперь будет сказка.

Справедливости ради замечу, что изобретение Мурзина, пусть и после многих лет, нашло себе применение. Довольно узкое применение, не принесшее изобретателю практически ничего, – но всё-таки. Нереализованных проектов в нашей стране было в тысячи раз больше.

Евгений Мурзин родился ровно за три года до революции, 25 октября (или 7 ноября по новому стилю) 1914 года в Самаре, учился в школе, затем в Самарском строительном техникуме, затем в Московском институте инженеров коммунального строительства, в 1941 году, перед самой войной, окончил аспирантуру. Он пошёл по армейскому пути, занявшись военным приборостроением, а во время войны работал в НИИ-5 (ныне Московский НИИ приборной автоматики) над приборами управления зенитным огнём и другими артиллерийскими системами. Вообще говоря, инженерная карьера Мурзина была по советским меркам успешной. К 1951 году он стал главным конструктором комплекса наведения «Ясень-2», по сути – сердца большей части советских ПВО.

Но был у Мурзина один маленький недостаток. Да, в военных кругах изобретатель действительно мог сделать карьеру – на эту область не жалели ни сил, ни денег. Только вот на самом деле Мурзин гораздо больше интересовался вещами куда как сомнительными: музыкой. Более того, он интересовался электронной музыкой, что советскому офицеру было совершенно не к лицу.

Первые попытки использовать для извлечения звука электронные устройства предпринимались во второй половине XIX века. В 1876 году американский инженер Элиша Грей, один из пионеров телефонии, сконструировал и запатентовал «музыкальный телеграф». Он обнаружил звуковой эффект, возникающий при вибрации примитивной диафрагмы, и сконструировал прибор, позволявший делать извлекаемые звуки выше или ниже. Именно система Грея считается первым в истории музыкальным синтезатором.

В конце XIX – начале XX века появился целый ряд электронных музыкальных инструментов – относительно простых и чаще всего довольно громоздких; до изящного терменвокса было ещё далеко. Например, в 1897 году американский инженер Тадеуш Кэхилл представил первый экземпляр огромного электрического органа – телармониума. Первый пробный телармониум весил 7 тонн, а две последующие версии – по 200 тонн! Телармониум генерировал звук при помощи более чем сотни динамо-машин, а затем передавал его по телефонной линии сразу множеству абонентов. Помимо телефонных трансляций (напомню: в те времена по радио ещё не умели передавать звук, только телеграфный код), было организовано несколько «живых» концертов на телармониуме. Но в 1906 году произошёл мощный прорыв: инженер Ли де Форест изобрёл аудион – одноламповый триод-радиоприёмник, который впоследствии привёл к быстрому распространению звукового радио. Уже к 1910-м годам, когда радио повсеместно стало звуковым, телармониум оказался никому не нужен.

Впоследствии было много значимых электронных инструментов, и некоторые из них можно классифицировать как синтезаторы. Это и терменвокс Льва Термена (1920), и «Волны» Мориса Мартено (1928), и траутониум Фридриха Траутвейна (1928), и, конечно, знаменитый электрический орган Хэммонда (1935).