Давид Дубровский - Проблема идеального. Субъективная реальность

Изложенное выше является ответом на критические пассажи К. Любутина и Д. Пивоварова, согласно которым в моей концепции идеальный образ будто бы выступает как чистый эпифеномен, не способный участвовать в процессах опред-мечиваниия и распредмечивания: «Поскольку Д. И. Дубровский не принимает ни в какой форме принципы идеализма, то «идеальное» в его концепции действительно предстает как эпифеномен» (с. 59). По мнению авторов, поскольку моя концепция «описывает человеческое сознание как безнадежно замкнутое в глубинах мозга и никогда не вырывающееся на-ружу из своей тюрьмы, постольку вытекающая из этой концепции трактовка человеческой свободы не отвечает мироощущению многих людей. Свобода оказывается иллюзией, эпифеноменом. Призыв Д. И. Дубровского к людям свободно творить собственные идеалы и не поддаваться внешнему идеологическому принуждению есть лишь успокаивающая пилюля «Я» узнику , приносящая только минутное облегчение, но не дающая ощущения действительной свободы» (с. 61—62).

Нужны ли тут комментарии? При чем здесь «тюрьма», «призывы Д. И. Дубровского к людям», «успокаивающая пилюля»? Отмечу лишь, что жупел эпифеноменализма — типичный продукт физикалистского мировоззрения, демонстрирующего свою неспособность разрешить классическую психофизиологическую проблему (оно знает лишь путь редукции психического к физическому, а поскольку психическому, субъективному образу нельзя приписывать физические свойства, то он не может служить причиной какого-либо изменения и тем самым оказывается в роли эпифеномена). С позиций информационного подхода упреки в эпифеноменализме лишаются всякого смысла, ибо с самого начала информация полагается в качестве фактора управления.

Обратимся, однако, к более широкой теме, затрагивающей ключевые вопросы теории и практики современного научного познания. Если вы принимаете принцип инвариантности информации (его описание, приведенное выше, может быть уточнено в части того, что следует понимать под «одной и той же информацией», и др.), то это влечет важные методологические и теоретические следствия. Мы получаем решающий аргумент о несостоятельности парадигмы физикализма, которая господствовала в научном познании индустриального общества, и соответственно о несостоятельности ее редукционистской программы. Наряду с физическим способом объяснения вступает в права информационный способ объяснения, приобретающий такое же фундаментальное значение. К примеру, информационная причинность качественно отличается от физической причинности, не может быть редуцирована к ней, ибо в первом случае процесс и результат изменений определяется именно информацией, ее содержательными и ценностными параметрами, а не величиной массы и энергии ее носителя (естественно, что физические закономерности сохраняют при этом свое полное значение). Качественная специфика информационной причинности обусловлена кодовой организацией самоорганизующейся системы, сложившейся в процессе ее исторического развития.

Это открывает новые перспективы интегративных процессов в развитии научного познания, характерные для постиндустриального, информационного общества.

Возникает принципиально новая теоретическая возможность: объединения в одной и той же концептуальной структуре ранее логически разобщенных систем описания и объяснения — естественно-научного, физикалистского в своей основе (т.е. в понятиях массы, энергии, пространственных параметров) и социально-гуманитарного (в понятиях смысла, ценности, интенциональности, цели). Такая возможность интеграции двух классических категориальных систем, лишенных ранее прямых логических связей, позволяет сделать существенный шаг в разработке проблемы соотношения духовного и телесного, проблемы связи субъективной реальности с ее материальной основой. Ведь здесь главная трудность заключалась в том, как «соединить» «ментальное» и «физическое», если первое необходимо включает свойство интенциональности, а второе его исключает и если первое исключает пространственные характеристики, а второе ими необходимо обладает (многолетние дискуссии на эту тему среди представителей западной аналитической философии чрезвычайно поучительны!). Информационный подход преодолевает эту трудность, поскольку описание информации позволяет логически корректно включать свойства интенциональности, ценности, смысла, а ее кодовая воплощенность предполагает пространственное описание и физические характеристики.

Связь между данной информацией и ее данной кодовой воплощенностью, проще говоря, ее кодом (в интересующем нас случае — между данным явлением субъективной реальности и ее мозговым нейродинамическим кодом) есть связь функциональная, ее выяснение представляет собой задачу расшифровки кода.Это задача герменевтического типа, отличающаяся от задач физикалистского естествознания. Начало эпохи информационного общества выдвинуло такого рода задачи на передний край научного познания, и в их решении уже достигнуты выдающиеся результаты. Я имею в виду расшифровку генетического кода и практически завершенную расшифровку генома человека. На очереди расшифровка мозгового нейродинамического кода явлений субъективной реальности, несущая в себе колоссальные позитивные перспективы, но вместе с тем таящая и такого же масштаба угрозы для нашей цивилизации.

Задачи герменевтического типа являются центральными в области понимания (и объяснения) личности, межличностных отношений, социальной предметности, общественных событий, политических акций и т.п. Это проблема постижения подлинного смысла, заключенного в некой материальной оболочке. Главные трудности здесь обусловлены описанным выше принципом инвариантности информации. Однако во всех случаях расшифровка кода (и, значит, понимание) представляет собой не что иное, как преобразование «чуждого» кода в «естественный». Явления субъективной реальности — это информация, данная личности в «чистом» виде, т.е. «представленная» на уровне ее мозговой эгоструктуры в форме «естественного» кода. При таком подходе легко получает вразумительное объяснение феномен отображения отображения (т.е. отображения на уровне «Я» собственных субъективнореальных состояний), а тем самым снимается столь досаждавшая психологам и философам прошлого века проблема пресловутого «гомункулюса».

В этом состоит ответ на критическое заявление К. Любутина и Д. Пивоварова, будто моя концепция содержит «парадокс внутреннего наблюдателя и дешифровщика» (см. с. 162—165). Основанием для усмотрения такого «парадокса» служит неявная посыжа авторов о возможности существования информации вне кодовой формы. Как показано выше, подобная посылка несостоятельна. «Дешифровка» означает лишь одно: перевод «чуждого» кода в «естественный». Мозговая эгоструктура, представляющая наше «Я», есть система «естественных» кодов, а поэтому становятся неуместными «дешифровщик» и «внутренний наблюдатель».