Майкл Шермер - Небеса на земле. Научный взгляд на загробную жизнь, бессмертие и утопии

Дело в том, что в науке недостаточно собрать сообщения, поддерживающие то, во что хочется верить. В конце концов, кто бы не хотел знать, что мы и те, кого мы любим, переживаем смерть тела и повсеместно существуем вечно? Как свидетельствуют слова Карла Сагана, ставшие эпиграфом к этой главе, связь с утраченными близкими — наше общее огромное желание. «Иногда мне снится, будто я разговариваю с родителями, и тогда, глубоко погрузившись в сон, я вдруг совершенно отчетливо осознаю, что они вовсе не умерли, что это была какая-то чудовищная ошибка», — продолжает Саган, замечая, что это объясняет и его галлюцинации:

После смерти моих родителей я раз десять слышал голос матери или отца: они окликали меня по имени. Тысячи раз они так обращались ко мне в детстве — что-то поручали, напоминали о невыполненных обязанностях, звали к столу, заводили разговор, расспрашивали, как прошел день. Мне их остро недостает, и неудивительно, что мой мозг продуцирует столь точное подобие их голосов [215] Sagan, 1996, p. 104. .

Из-за этой тоски все мы подвержены целому ряду когнитивных ошибок, прежде всего ошибке подтверждения (confirmation bias) , заставляющей искать и находить свидетельства «за» и игнорировать свидетельства «против». Мы помним чрезвычайно необычные совпадения, имеющие для нас глубокий смысл, и забываем бесчисленные совпадения, не имеющие смысла, которые каждый день регистрируют наши органы чувств. Действует и закон больших чисел : если каждый из 7 млрд человек на Земле получает чувственный опыт, скажем, 10 раз за день, то даже при вероятности совпадения, равной одному шансу из миллиона, это дает 10 000 совпадений в день. Было бы чудом, если бы хотя бы немногие из этих событий не врезались в память, не были рассказаны, описаны и зафиксированы, складываясь в комплекс часто случающихся редких аномалий. Учтите также эффект знания задним числом (hindsight bias) , вследствие которого невероятность события впечатляет нас уже после того, как оно произошло; в науке, однако, следует впечатляться лишь событиями, предсказанными заранее. Не забывайте о систематической ошибке памяти (recall bias) , в силу которой мы помним случившееся не таким, каким оно было в действительности, а в зависимости от того, во что верим сейчас, извлекая из памяти обстоятельства, благоприятствующие предпочитаемой ныне интерпретации события. Далее, не случившееся могло бы оказать столь же мощное эмоциональное воздействие на тот день или другой важный день, а в моем случае я ничего такого не помню, потому что ничего и не было. Наконец, если я не могу объяснить что-либо, из этого еще не следует, что это необъяснимо для науки. Аргумент к незнанию ( argument from ignorance — «это верно, потому что никто не доказал, что это ошибочно») или, в терминологии Ричарда Докинза, аргумент к личному недоверию ( argument from personal incredulity — « если я не могу представить естественного объяснения, значит, его и не может быть») с научной точки зрения не выдерживает критики.

Эти проблемы подчеркнул эволюционный биолог Джерри Койн в своей критике статьи Джеффри Крайпэла об аномальном опыте, с которого мы начали эту главу. Крайпэл, начинает Койн, «не упоминает ни о намного более частых случаях „предзнания“, которые не оправдались и о которых не сообщалось, ни о пресловутых фокусах, на которые способна человеческая память». Он обращает внимание на тот факт, что «происходит множество случаев, например избирательного редактирования воспоминаний задним числом, чтобы они соответствовали тому, во что хочет верить сам человек или другие люди. Одно это делает удивительные истории, вроде рассказанной Твеном, крайне подозрительными или, по крайней мере, требующими научного подтверждения». Койн метко подмечает, что «Крайпэл не объясняет, почему огромное большинство людей, умирающих или страдающих вдали от любимых, не посылают телепатические послания о своей тоске. У них нет подходящего передатчика? И почему мы все не получаем бесчисленные психические сигналы, которые должны заполнять атмосферу, подобно радиоволнам?» [216] Coyne, Jerry. 2014. «Science Is Being Bashed by Academics Who Should Know Better.» New Republic , April 3. http://bit.ly/2jVY3CT . Ответ Крайпэла на критику Койна см.: Kripal, Jeffrey. 2014. «Embracing the Unexplained, Part 2.» The Chronicle of Higher Education , April 8. http://bit.ly/2kkTeGt . Иными словами, Крайпэл совершил множество когнитивных ошибок, подкрепляя свой тезис о существовании духовного мира за пределами материального, но не указал, как проверить его гипотезу на фальсифицируемость, и, безусловно, не попытался сам это сделать. Проверка фальсифицируемости — это, по многим причинам, основа науки.

Что касается правдоподобного объяснения случая со сломанным радиоприемником, Дипак Чопра предположил: «Включение и выключение радио почти точно имеет механическое объяснение (изменение влажности, крупица пыли, слетевшая с проржавевшего провода, и т. д.). Необыкновенно время события и его эмоциональное значение для участников. То, что вы полюбили друг друга, — это часть синхронистичности!» Принято, я легко могу представить какой-то электрический сбой, частицу пыли, электромагнитную флуктуацию батареек — нечто из материального мира, — что оживило радиоприемник. Почему это должно было случиться именно в тот момент, почему радио оказалось идеально настроено на станцию, передававшую песни о любви, и играло достаточно громко, чтобы быть слышным из ящика стола, — вот что делает это событие выдающимся для нас.

Психолог Майкл Джоэр предположил в своем письме, что «сильные и глубинные чувства играют главную роль в аномальных событиях». Он призывает «не цепляться за мутную квантовую заумь, а оценивать то, как действуют чувства в рамках нашей биологии и психологии, то, как эмоции связывают людей». Это, безусловно, звучит разумно, хотя непонятно, как энергия эмоций могла быть передана из тела (или из потустороннего мира), скажем, в радиоприемник. Но мне понравилось, как он завершил письмо словами физика Джона Уилера: «В любой области ищите самую большую странность и исследуйте ее» [217] Цит. по: Gleick, James. 1993. Genius: The Life and Science of Richard Feynman . New York: Vintage, 93. .

Исследование самой большой странности — именно эту работу проделал выдающийся физик из Калтеха Кип Торн в качестве научного консультанта фильма «Интерстеллар» (Interstellar ) . Чтобы спасти человечество от неизбежного вымирания вследствие катастрофического изменения климата Земли, персонаж Мэтью Макконахи, Купер, должен найти подходящую для жизни планету, проникнув в другую галактику через кротовую нору. Однако, чтобы вернуться, он должен совершить гравитационный маневр возле черной дыры, сопровождающийся таким замедлением времени относительно времени его дочери Мёрф, оставшейся на Земле еще маленькой (один час вблизи черной дыры эквивалентен семи годам на Земле), что к его возвращению Мёрф оказывается намного старше его. Между этими событиями Куперу нужно передать информацию своей уже взрослой дочери-ученому о квантовых флуктуациях от сингулярности внутри черной дыры, чтобы помочь человечеству покинуть Землю. Для этого Купер использует многомерный гиперкуб {27} 27 Он же тессеракт, как, например, в переводе упоминаемой далее книги К. Торна. — Прим. пер. , в котором время выступает дополнительным пространственным измерением. Гиперкуб имеет порталы в спальню дочери в пору ее детства, когда ей казалось, что привидения и полтергейсты необъяснимым образом сбивают ее книги с полок.