Герд Леонгард - Технологии против человека

Сложно себе представить, какие возможности откроет подобный уровень интеллекта, но они точно превзойдут все наши ожидания. Путем редактирования ДНК у эмбрионов когнитивная инженерия сможет сформировать индивидуумов, чьи возможности будут выше, чем у всех вместе взятых гениев за всю историю человечества. Этот процесс, скорее всего, начнется уже к 2050 году. Обновить операционную систему машины – это одно дело, но перепрограммировать разумное существо, обладающее памятью и свободной волей, – что это будет значить? Конечно, это вопрос имеет смысл задавать, только если данные свойства все еще будут что-то значить в 2050-м.

Давайте для начала попробуем определить, что это значит – быть человеком. Бесчисленное количество философов билось над этой проблемой, но именно сейчас этот вопрос важен как никогда: новые технологии уже скоро сделают возможным усовершенствование, изменение, перепрограммирование и перепроектирование человека. Многие сторонники сингулярности и трансгуманизма считают, что мы движемся к слиянию человека и машины, биологии и технологии. Как бы фантастически это ни звучало, тем важнее нам определить, что же значит «человечность» в цифровую эру.

Сложность заключается в том, что в то время как технологии не знают этики, норм и веры, жизнь человека и общества целиком определяется ими. Машины когда-нибудь научатся считывать и понимать наши моральные соображения и этические проблемы, но смогут ли они проявлять сочувствие или эмпатию, обладать, как и мы, идентичностью? Ведь мы, грубо говоря, живем, ориентируясь на ценности, убеждения и менталитет, а не на алгоритмы и данные. Даже если машины это поймут и научатся воспроизводить, им все равно будет сложно перейти на наш способ существования.

Как я уже говорил, мы находимся в отправной точке экспоненциальной кривой, следующий шаг от которой будет резким переходом от четырех к восьми и затем к шестнадцати. Поэтому мы сталкиваемся с противоречием между тем, что технологии могут делать (ответ очевиден: практически все), и тем, что они должны сделать, чтобы послужить всеобщему счастью человечества. Ведь действительно непонятно, что же есть счастье само по себе, если не противопоставлять его таким очевидным проявлениям несчастья, как ограничение свободы, неравенство, бедность и болезнь (см. главу 9).

Очевидно, что технологии не знают и не хотят знать о счастье, самореализации, эмоциях, ценностях и убеждениях, несмотря на то что у них все лучше получается симулировать человеческие взаимоотношения. Они понимают только логику, рациональные действия, завершенность, эффективность, да и нет, ведь чтобы «обнаружить / идентифицировать счастье», нужно сначала стать счастливым, а это, в моем понимании, подразумевает телесность.

Технологии полностью отрицают все то, что дорого людям. Я считаю, что они не могут и не должны двигаться вверх по пирамиде Маслоу от основных потребностей до любви, самооценки и самореализации 24. Безусловно, с помощью нейронных сетей и глубокого обучения компьютеры уже смогли научиться таким сложным вещам, как игра в го [22] Го – логическая настольная игра с глубоким стратегическим содержанием, возникшая в Древнем Китае. – и даже способны выигрывать 25. Теоретически они смогут научиться вести себя как люди. Тем не менее симуляция – не то же самое, что дублирование, опосредованная реальность – не сама реальность.

Технологии не знают этики – так и должно быть! В наш экспоненциальный век уже даже к мозгу и телу относятся как к механизированным объектам, как к модному wetware (программному обеспечению во плоти и крови). И мы можем только содрогнуться от страха, представив, как в компьютеры внедряют этику и убеждения, или как они сами их развивают. По мнению автора, нам не стоит вступать на этот путь. Сама идея о том, чтобы позволить машинам иметь бытие может рассматриваться как преступление против человечества.

В качестве довольно жуткого примера рассмотрим противоречивую и широко обсуждаемую идею эктогенезиса – вынашивания ребенка в искусственной матке вне тела 26, которое станет возможным уже в ближайшие 15–20 лет.

Это представляет собой отличную иллюстрацию того, как технологическое « yes we can » [23] «Yes, we can» – главный слоган избирательной компании Барака Обамы 2008 года. (да, мы сможем) способно отодвинуть на задний план самое основное из человеческих проявлений. Этот футуристический тип воспроизводства населения, конечно, будет менее обременительным и затратным для женщин, но, на мой взгляд, это пагубно и бесчеловечно по отношению к ребенку. Не знаю, как вы, но я с трудом понимаю, на чем основываются люди, которые продвигают такие идеи.

Перед лицом экспоненциальных изменений и тех сложных решений, которые нам придется принимать, я предлагаю составить список вопросов, с помощью которых мы сможем судить о новых прорывах в области науки и технологий, к примеру:

• Нарушает ли эта идея права человека?

• Стремится ли эта идея заменить человеческие отношения механическими взаимодействиями?

• Ставит ли эта идея эффективность выше человечности, стремится ли она автоматизировать то, что не должно быть автоматизировано, например основные способы взаимодействия между людьми?

• Ставит ли эта идея традиционный, основанный на прибыли и росте ВВП способ мышления превыше базовой человеческой морали?

• Сводит ли эта идея человеческое стремление к счастью к простому потреблению?

• Осуществляет ли эта идея автоматизацию основных видов человеческой деятельности, которые не должны быть автоматизированы, как, например, автоматизированный священнослужитель или психоаналитик, работающий на основе ИИ?

Один из моих любимых писателей-фантастов, Уильям Гибсон [24] Уильям Гибсон (англ. William Ford Gibson, р. 1948) – американский писатель-фантаст, который ввел понятие «киберпространство» и впервые в литературе описал виртуальную реальность. , однажды заметил: «Технологии морально нейтральны, пока мы их не применяем» 27. Его острое и часто цитируемое изречение очень точно описывает то, что мы сейчас переживаем, когда само определение человека все более изменяется под влиянием экспоненциальных технологических достижений.

Пока мы еще находимся у поворота экспоненциальной кривой, у нас есть уникальный шанс повлиять на наше будущее. Будет ли оно на 90 % благоприятным и только на 10 % состоять из проблем и рисков из-за всех этих новых технологий? Или ему суждено выбиться из-под контроля, и соотношение перевернется и станет 10/90, как в мире антиутопии?